Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего

У Буривоя под началом была сборная дружина карельских воинов – великолепных стрелков, запросто шлющих стрелу в глаз белке, но с мечом не дружных. А еще Буривой распоряжался ратью в полусотне крепостей, похожих на Кирьялаботнар, только помельче. В крепостях тех никто не жил, туда сбегался окрестный народ, если вдруг жаловали непрошеные гости, датчане или еще кто. И на этом власть Буривоя кончалась. Жадные кунингасы просто сгрузили на него все военные заботы и развязали себе руки для главного в их жизни – скупки мехов в северных пределах и перепродажи «мягкой рухляди» гостям с далекого юга. Уяснив это впервые, Буривой взбесился, чуть не поубивал кое-кого, но быстро остыл – сам виноват. Надо было сначала думать, а потом уже хвататься за лестное предложение! Эти купчины, которые по недоразумению кунингасы, знали, как с ним сторговаться и залучить князя в военные вожди. А теперь все, слово даденное надо держать, хоть ты умри! Иначе какой ты князь? Да и любят его карелы, уважение к нему имеют…

Буривой закряхтел и перевернулся на другой бок. Нудный дождь лупил по верху кожаного шатра и мешал спать. Раздраженно почесав седые космы, Буривой сел и потянулся к ковшику с квасом. Ковшик был пуст. Ну, не ему одному не спать…

– Ларни! – позвал он сердито. – А ну, подь сюды!

Кожаный полог зашевелился, и в шатер проник белоголовый парень, крепкий и ладный, с мечом на поясе, но без броней. Жадны кунингасы, жалеют дирхемов на кольчуги! Жабы…

– Звал, княже?

– Квасу набери, – буркнул Буривой.

Ларни исчез и тут же вернулся с полным ковшиком шипучего, холодного кваску.

– Ха-арош! – оценил Буривой, пригубив.

Ларни расплылся в довольной усмешке и тут же нахмурился.

– Княже, – неуверенно молвил он, – там девка одна… Говорит, старого Пелко внучка, Дана…

– Так зови…

Ларни пропал и тут же вернулся с бледной девушкой, завернувшейся в плащ. Босые ноги ее были разбиты и грязны, волосы слиплись в сосульки и торчали, взывая о бане. Девушка пошатнулась, и Буривой сделал движение подхватить ее.

– Садись, садись… – засуетился он. – Ларни!

Ларни подсунул девушке чурку, и та без сил опустилась на нее.

– Не похожа ты на внучку жреца, согласись… – проворчал Буривой.

– Это уже неважно… – проговорила девушка. В тепле шатра ее неудержимо потянуло в сон. – Извини, княже, за мой вид, я две ночи добиралась до вас…

– Что случилось? – насторожился Буривой. – С дедом плохо?

– Деда больше нет, – равнодушно ответила девушка.

– Что-о?

– Воины Йерика кунингаса напали на Кирьялаботнар, – по-прежнему безразлично сказала Дана. – Линнавуори[55] и деревню нашу пожгли, всех вырезали, кто в лес не успел убежать, а деда повесили на святом дереве…

Буривой выпрямился и скомандовал Ларни:

– Буди всех! Живо!

Ларни исчез, а князь склонился к Дане:

– Это правда?

Дана пожала плечами.

– Я не за тем ноги сбивала, чтобы врать…

– И много тех воинов?

– Я насчитала три десятка лодий, и там еще были, и все корабли велики, каждый сотню свободно вместит… И они все идут сюда, княже!

– Та-ак… – тяжело измолвил Буривой. – Ладно, Дана, ложись и спи, а я пойду.

Девушка добрела до топчана, легла и мгновенно уснула.

– Намаялась, бедная… – пробормотал Буривой.

Тихонько стащив с Даны грязный плащ, он обнаружил, что девушка нага, и только головой покачал: натерпелась, девонька… Укрыв ее теплым овчинным одеялом, он вздохнул и вышел вон.

Дождь перестал, но воздух был прохладен, тянуло сыростью, река Кумена за густым тростником шумливо ворочалась в узких берегах.

Сотники, хмурые и встрепанные, предстали перед князем, переминаясь и поправляя пояса с мечами.

– Не на меня злитесь, – пробурчал Буривой, – а на ворога. Свеи припожаловали!

Кратко посвятив сотников в события минувших дней, он прошелся взад-вперед и вынес решение:

– Здесь ждать будем свеев! Эйрик конунг поднимается по Вуоксе, и устья Кумены ему не миновать. Ты, Тойво, станешь со своими на том берегу…

Высокий мужчина с белокурыми кудрями херувима, сухопарый, с широкими костлявыми плечами, молча кивнул.

– Из лесу не кажись до поры, – наставлял его Буривой, – пущай стрельцы твои постараются свеев пощелкать, потом уж накинемся. А у тебя, Урхо, иная задача…

Коренастый, плотный крепыш с едва раскосыми глазами изобразил на скуластом лице максимум внимания.

– Заготовишь поболе смолы да сухой бересты и будешь лодьи свейские жечь с берегу. Все тебе не успеть – подпали, какие сможешь.

– Сделаем, – кивнул Урхо и вновь сомкнул узкие губы.

Раздав приказания, Буривой отпустил воинов и присел на пенек. Подумал грустно, что, наверное, это будет его последняя война. Еще одной ему просто не сдюжить – годы не те…

Выглянуло солнце, лес заиграл мириадами капель и бисеринок пролитой небесной влаги. Запарило, а когда стало совсем тепло, показались лодьи свеев. Одна за другой выплывали они из-за поворота вертлявой Вуоксы – паруса подтянуты к реям, весла дружно, без всплесков, гребут, баламутя прозрачную воду.

– Дашь сигнал, когда последняя покажется, – тихо сказал Буривой. Ларни серьезно кивнул.