Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего

Глянув на реку, Олег очень удивился, приметив вдруг лойву. После разлада между Хаконом и Буривоем карелы избегали появляться в Гардах. Конунг визиту нежданному тоже подивился – он озадаченно почесал макушку в кругу золотого венца с крупным изумрудом надо лбом и хмыкнул в затруднении.

Лойва медленно приблизилась и со скрипом потерлась о бревна вымола. Гридни молча приняли брошенные канаты, потом вдруг зашумели, выкрикивая угрозы и проклятия, замахали руками, хватаясь за мечи.

– Чего они там? – сказал Хакон встревоженно, и поспешил к лойве. Сухов направился следом.

Карел набралось с десяток, и почти все были обмотаны окровавленным тряпьем – у кого нога, у кого рука, а то и голова. Карелы хмурились и зыркали исподлобья на русскую гридь, а четверо «ходячих» бережно снесли на берег носилки с Буривоем. Князь был плох – одна рука его лежала на груди, другая бессильно свешивалась с носилок. Юная девушка, глазастая, скуластенькая, нагнулась, вернула руку на место и отерла князю пот со лба. От этого легкого движения лицо Буривоя страдальчески сморщилось, глаза его открылись, сморгнули слезу.

– Что с тобой? – спросил Хакон, пересилив гордую натуру.

Блуждающий взгляд Буривоя нашел конунга и отвердел.

– Эйрик напал на нас… – прохрипел князь. – Эйрик, сын Энунда…

Олег похолодел, мурашки сыпанули по телу, а конунг оглянулся и проговорил:

– А ты прав был… – Он усмехнулся и добавил: – Олег Вещий!

– А-а… к-как? А настоящий где? – пролепетал Олег.

Конунг непонимающе посмотрел на него и пожал плечами.

– Большую силу привел Эйрик? – склонился он над раненым.

– Сорок лодий… – вымолвил Буривой. Легкие его сипели и клекотали, на губах выдувались и лопались розовые пузыри.

– Лекарей сюда! – гаркнул Хакон. – Живо!

Несколько гридней сорвались с места.

– Они взяли Кирьялаботнар… – говорил Буривой, закрыв глаза. – Бой был на Кумене… Бойня… Разбили нас… Потом и Бьярмар взяли…

Девушка, что рядом с носилками была, сказала заботливо:

– Тебе нельзя разговаривать, княже!

Буривой улыбнулся ясно.

– Уже можно, Данка… – прошелестел его голос. – Я одной ногой на Звездном Мосту…[56]

Договорив последнее слово, Буривой закашлялся, у него изо рта пошла кровь.

– Лекари где? – зарычал Хакон. Конунг был страшен.

– Здесь мы! – пискнула Чара.

Травница подлетела к носилкам, следом принесся Пончик.

– Поздно, – ровным голосом сказала Дана. – Князь ушел к предкам…

Чара вздохнула жалостливо и возложила ладошку, прикрывая Буривою глаза.

– Хакон, – по-прежнему ровно проговорила Дана, – Йерик кунингас в Бьярмаре не задержится, не сегодня завтра свеи и сюда явятся… И не одни – нашлись предатели-карелы!

– Мы их всех встретим! – осклабился Хакон конунг и возвысил голос: – Верно, братие?

– Вер-рна! – заревела гридь, вскидывая кто что – мечи, секиры, копья.

– Бояр ко мне! – скомандовал конунг железным голосом. – Быстро!

* * *

Тайными тропами поскакали гонцы: на запад – в Хунигард, на восток – в Алаборг, на юг – в Гадар и Дрэллеборг. Тамошним ярлам было приказано бросать все дела и двигать с дружинами на соединение с гриднями конунга. А херсирам пограничных крепостей Ногард и Хольмгард, стороживших Неву, был отдан иной приказ – пропустить свейские драккары и ударить по захватчикам с тыла.

Над Альдейгой стоял стон и плач. Собиралось ополчение, мужики-вои наскоро расцеловывали женок и деток и разбегались по кончанам и уличанам[57]. Началась «эвакуация мирного населения»: дети, старцы, девки и замужние уходили в лес, сгибаясь под мешками со скарбом. Надрывно мычащую скотину уводили с собой, коней отдавали ополченцам, а кур и гусей разгоняли или резали.

Торг совершенно опустел. Купцы по большей части покинули пределы Гардарики, поднявшись по Олкоге до Верхнего волоку и там уже разделившись, – кто по Двине-Дине подался, кто по Днепру, кто по Десне в Оку, да и в Итиль.

А небо какое сияло над Гардами! Пронзительно синее, ясное. Солнце заливало светом и жарило, как на юге, рассыпая блестки по водам рек и озер. Леса зеленели яростно и буйно, с каждым порывом ветра разнося чистейший смолистый воздух, настоянный на хвое, цветах и травах. И вот этот праздник жизни решил испортить какой-то Эйрик, приведя с собой головорезов-находников! Чтобы залить кровью траву, чтобы закоптить небо чадом пожарищ, чтобы перебить хвойный аромат запахом мертвечины…

– Ты что делать будешь? – серьезно спросил Олега Пончик, снимая с веревок высохшие полосы ткани, вымоченные в целебных отварах, и укладывая эти бинты в короб.

– Бить фашистов, – усмехнулся Олег, – что же мне еще делать…

Пончик засопел.

– Ты же сам мне говорил, – напомнил он, – что с викингом тебе не справиться! Угу…

– Да там не одни викинги, – успокоил его Олег. – Эйрик ведет в бой ледунг – это у них так ополчение называется… Свеев тыщи три, из одних викингов столько не наберешь. Вот и зазвали ополченцев. Понимаешь изюминку? Вот этих и буду бить!

– Убивать? – уточнил Пончик.

– Да! – твердо сказал Олег.

– А не страшно? Угу…

Сухов подумал.