Меч войны

По мере того как противостоящие армии сближались на равнине, всадники маратхов под предводительством Морари Рао следовали за основными силами, как стая шакалов следует в стороне от охотящегося прайда львов.

Клайв указал на них.

   — Индусы представляют собой свирепых бойцов, не так ли? Добрые солдаты эти члены Конфедерации. Какой невероятный альянс между Раджходжи Бхонзла и Моголами, а?

   — Невероятный и непредсказуемый. Я думаю, что Назир Джанг позволил людям пешва присоединиться к нам по каким-то своим политическим мотивам. В Аурангабаде ходили слухи, что Асаф Джах заключал много сделок с маратхами и даже что он приглашал их в Карнатику для того, чтобы карать его непокорных вассалов. Это было, когда ещё Дост Али был набобом.

   — Тесть Чанды Сахиба?

   — Он самый.

Клайв коротко рассмеялся.

   — Кто бы мог подумать?

   — Как говорит китайское проклятие, чтоб ты жил в интересное время!

Клайв какое-то время наблюдал за маратхами, затем покачал головой.

   — Они прирождённые пираты, но по-своему величественны.

Они не склонят более колени перед правлением Моголов. Бог мой, смотри, как мчатся! Почувствовав кровь, они распаляются, и теперь их ничем не остановишь.

   — Подожди, скоро они встретятся с французской пехотой.

   — Это вряд ли. Она скрыта от нас. Но должна быть где-то близко. Ей придётся выдвинуться, чтобы прикрыть орудия.

   — Я их не вижу. — Хэйден разглядывал главные силы вражеского альянса. Курьеры генералов и гонцы подразделений наёмников постоянно галопировали на быстрых лошадях к двум слонам командующих с донесениями, и от них — с приказаниями. Навстречу им бежали информаторы лагеря, и гонцы поворачивали назад, к Музаффар Джангу или Чанде Сахибу, чтобы передать им новые требования наёмников, новую цену, которую они запрашивали за продолжение поддержки. Очевидно, что в результате этой торговли некоторые подразделения останутся стоять, когда раздастся призыв к бою, другие же дезертируют либо перейдут на сторону противника. Ещё до окончания битвы многие присоединятся к врагу, а если повезёт, ещё большее количество покинет поле боя.

Внезапно убывающий день стал необычайно оживлённым. Запели военные трубы. Погонщики ударили ногами за ушами своих громадных животных, и весь строй ринулся вперёд. В предвкушении битвы Хэйдена охватило возбуждение, которое заглушило страх; однако его рациональный разум подсказывал, что противники обладают приблизительно равными силами: полмиллиона войск низама против впятеро меньшей численности претендентов, но, с другой стороны — две тысячи французов против шестисот англичан. Сотни тысяч должны погибнуть в этом бою.

Он вновь мысленно пронёсся к военному совету, обвиняя себя за то, что не смог привести Совет к компромиссу. Если бы ему удалось умиротворить Лоуренса, план майора мог быть принят. А теперь, в результате гордости и нарушения протокола, им приходится идти в подобное неорганизованное наступление.

Что тогда сказал Мухаммед Али, накануне битвы, со времени которой, казалось, прошла целая жизнь? «В этом мире нет никаких «было бы» или «могло бы быть». Существует лишь то, что есть, и то, что написано. И на всё — воля Аллаха».

А Клайв говорил, что всё совершается в данном моменте, что разработанным планам никогда не удаётся следовать, что лидер — это человек, который научился формировать события в настоящем.

И то, что Назир Джанг начал говорить тогда о чести и бесчестии, тоже было истиной. Если бы пришедший прапорщик не прервал его, низам мог бы закончить свою цитату: «Бог всемогущий следит за последовательностью дня и ночи; из жизни Он творит смерть, а из смерти — жизнь; Он наделяет всех, не обделяя никого».

Клайв рассматривал вражеские войска. Внезапно он повернулся, охваченный новым энтузиазмом:

   — Смотри! Французы отводят орудия!

   — Это невозможно!

   — Но это так! Они, может быть, пытаются прикрыть фланг!

Он взял подзорную трубу и увидел, как орудийные расчёты оттаскивают орудия от позиции.

   — Нет, Бог мой, они отводят их назад!

Это не имело смысла. Орудия могли произвести залп и перезарядиться за такое короткое время, что лошадь галопом не успеет домчаться до них. Пока они стояли там, любая фронтальная атака была обречена. Их картечь разорвала бы в куски всё, что неслось к ним на расстоянии трёхсот ярдов.

   — Без артиллерии они — в нашей власти. О чём они думают?

   — Это, должно быть, предательство.

   — Французы? Нет! Они не такие вероломные, как Моголы. Ты забыл, что они — главные зачинщики всего этого?

   — Что тогда? Ловушка?

   — Бог мой, нет! Идиотизм — или мятеж! Где же их проклятая пехота?

   — Святой Иисус, они рассеиваются!

Они увидели, как почти половина противостоящей армии начала двигаться по направлению к Пондичерри.

   — Смотри! Люди Чанды Сахиба бегут под укрытие французской аренды!

Клайв взял обратно подзорную трубу и крепко прислонился к краю качающегося ходаха, наблюдая в течение долгих минут, как рассеивается армия противника.

   — Они отступают. Уходят в Пондичерри. И Музаффар за ними! Нет, он остался. Неужели он хочет сражаться?