Меченые Проклятием

– У меня и в мыслях не было! Это Вунг придумал! – Она опустилась перед Булрионом на колени и взяла его за руки. – Клянусь тебе, Булл-Бык, мне это не приходило в голову. Я впервые услышала об этом полчаса назад.

– Ну хорошо, я тебе верю, – проговорил Булрион. «Верю ли?» – Но я не согласен. Я отказываюсь стать марионеткой, Гвин. Для этого я слишком стар. Я еду домой.

– Ну почему марионеткой? Символом того, за что мы сражаемся. Знаешь, почему Вунг тебя предложил? Он сказал, что ты…

– Мне не важно, что сказала эта высохшая обезьяна. Я еду домой. Я не стану играть в императоры, даже чтобы угодить тебе. Я люблю тебя, Ниен, и всегда буду любить. Мне безразлично, что ты меченая. Но я не хочу делить тебя со всем миром.

Гвин съежилась и опустила голову. «Небось советуется со своим Голосом». Потом она сказала:

– У нас есть еще неделя. Подожди принимать окончательное решение. Обещай мне, что подумаешь. Давай обсудим это еще раз через неделю.

– Нет! – отрезал Булрион. – Я думал об этом достаточно. И я принял решение. Езжай дальше верхом на своем тигре, если тебе неймется. А я тут схожу.

61

Вечером Гвин созвала совещание своего Совета. Роскошные покои для гостей в королевском дворце в Нурце были куда приятнее мрачного подвала, предназначенного для заседаний Совета в Рарагаше. Широкие арочные окна выходили в сад, и через них сочился зеленоватый, затененный листьями свет, проникали чужие пряные запахи Чан-Сана. В ветвях пронзительно кричали попугаи. И за окном, и в комнате сверкали яркие краски – ковры, диваны с подушками, отделанные плиткой стены, цветущие лианы, которые обвивали каждое дерево. Даже совсем крошечный столик был покрыт изумрудным лаком с алыми разводами. Пестро одетые слуги дожидались указаний за дверьми и, конечно, будут подслушивать разговор и потом перескажут его дворцовым чиновникам. Но этикет не позволял их выгнать.

Гвин вошла в комнату вместе с Булрионом, и все встали. Единственная, кроме Гвин, присутствующая женщина задорно улыбнулась и присела в реверансе. Булрион, поддавшись общему насмешливому настроению, галантно оттопырил локоть. Гвин положила на него руку, и они вдвоем сделали крут по комнате, отвечая на поклоны сдержанными кивками – точь-в-точь император и императрица. Все искренно веселились, а у Гвин было горько на душе: поведение Булриона ясно говорило, куда бы он послал всю эту придворную показуху.

Пока они так дурачились, Гвин успела рассмотреть свою «свиту». Двух членов Совета не хватало. Зиберора, наверное, бродит по королевским покоям, вынюхивая заговоры. По просьбе Тибала Фрайнита Гвин не привезла с собой других джоолгратов. Теперь она поняла, что совершила ошибку. Вунг Тан хотел, чтобы Зиберора осталась у него при дворе вместо сбежавшего предателя Ним Тонга. Получалось, что они поедут в Мокт без человека, способного читать мысли. Лабранца Ламит сообщала из Академии, что готовит отряды меченых, которых пришлет им на помощь по первому зову.

В ее отсутствие огоулгратов представлял неугомонный бедокур Орт Кволит. Его молодое лицо было помечено оспинами, а под глазом еще не прошел синяк, которым его наградили дворцовые стражники. В первый же вечер по приезде он затеял с ними игру в кости. Его феноменальное везение, естественно, не пришлось им по вкусу, и они сделали из него отбивную котлету. По крайней мере Ниад утверждала, что ей с Пар пришлось не столько его лечить, сколько собирать по кусочкам. Но взбучка явно не пошла Орту впрок. Рядом с ним с серьезным лицом сидел муолграт Баслин Дибличит. Все были одеты в красочные нурцийские костюмы, но Баслин или совсем не понимал, какие краски можно сочетать, а какие нет, или ему было безразлично, что на себя напялить. От кричащих красок его наряда аж глаза резало.

Ордур, наоборот, блистал в серебристо-голубом облачении, которое выгодно оттеняло его глаза и белокурые волосы. Он полулежал на диване с небрежностью принца крови. Ордуру жизнь в нурцийском дворце явно пришлась по душе. А Джасбур бесилась от ревности.

Рядом с ним стоял Чинг Чилит, держа в руке пачку бумаг. Он словно бы пытался напустить на себя смиренный вид, но для этого ему следовало бы одеться попроще. Даже в этом дворце его спускающиеся до пола лилово-салатные одежды привели бы в завистливое изумление павлина.

Последним был Тибал Фрайнит, чьи длинные ноги торчали чуть ли не до середины комнаты, а простая зарданская одежда казалась неуместной в этой расцвеченной компании. Гвин не ожидала его увидеть, поскольку он исчез сразу по приезде в Чан-Сан и ни разу с тех пор не появлялся. Ей не хватало его язвительных шуточек.

– Кого мы видим! Где это ты скрывался?

Тибал, уныло созерцавший свои башмаки, поднял глаза и мрачно ответил:

– Не помню.

Присутствующие обменялись встревоженными взглядами. Гвин едва удержалась, чтобы не задать вопрос. Если Тибал и предвидит неприятности, он не имеет права об этом говорить, а она – спрашивать. Может быть, его просто злит присутствие Чинга Чилита.