Меченые Проклятием

Лабранца отшвырнула полотенце и вперила в него негодующий взгляд.

— Втерся?

— Да! Да! Проглотила! — Чинг подошел ближе, хотя и знал, что подходить к Лабранце без приглашения опасно. — Я тебе не поверил и ошибся.

Его остановил ее злобный взгляд.

— Ну и чей ты теперь мальчик, Чинг Чилит?

Он опустился на колени, почти не сознавая, что делает.

— Конечно, твой! Я ее презираю! Она слаба, слаба, слаба! Все улыбочки, «пожалуйста», «спасибо». Я ее ненавижу за то, что она с тобой сделала! Навязалась на нашу голову, подлиза слюнявая!

Взяв его за волосы, Лабранца вгляделась Чингу в лицо.

— Значит, тебе нравятся сильные женщины?

Он попытался кивнуть, но она слишком крепко держала его за волосы. Даже не просто держала, но тянула за них так, что ему на глаза навернулись слезы.

— Да, — прошептал он. Лабранца торжествующе улыбнулась:

— Да — что?

— Да, пожалуйста, — сказал Чинг.

57

— Если собираешься затевать войну, тебе надо сначала решить зачем. Что ты надеешься достичь в случае победы? Что случится, если войны не будет? — Раксал Раддаит смотрел на Гвин через стол своим неподвижным взглядом. Освещенное снизу лицо казалось высеченным из дуба. — И что случится, если ты проиграешь войну?

На столе стояли две свечи, бросая на него колеблющийся свет. Друг против друга за стол втиснулось по пять человек. Гвин ощущала на талии руку Булриона, прибавлявшую ей спокойствия и мужества, видела серьезные лица сидевших напротив: мрачного Джукиона, носатого ироничного Возиона, веснушчатого Тигона с широко раскрытыми изумленными глазами, озабоченного урода Васлара. Вокруг свечей роились насекомые, за окном трещали цикады и ухали совы.

— Наша цель — остановить карпанцев, — сказала Гвин. — Их нужно вытолкать обратно в Нимбудию. Ее они уже все равно разорили, так что пусть она остается у них в руках. Если же мы не окажем им сопротивления, то скорей всего мы все погибнем.

— А может, они в пройдут мимо долины, — пророкотал Булрион. — На западе их ждет более богатая добыча.

Раксал перевел на него свои мертвые глаза.

— Очень может быть. Но не забывай беженцев. Потоки беженцев устремятся в нашу сторону. Сравнительно пустые земли Да-Лама и Эсрана не смогут вместить их всех.

Возион невесело улыбнулся:

— Это будет как снежная лавина. Один миллион карпанцев обратит в бегство два или три миллиона куольцев, а те вытеснят с насиженных мест еще больше народу.

Все молчали. Наконец вновь заговорила Гвин:

— Следующие на очереди — моктийцы. Не можем же мы .спокойно наблюдать, как их громят. Лабранца говорит, что они, наверное, охотнее всех примкнут к коалиции.

— На месте Квилма Урнита, — сказал Раксал, — я уже вступил бы в переговоры с карпанцами, предлагая им свободный проход через свои земли.

— Думаешь, это помогло бы?

— Возможно, что и нет, но попробовать стоит. — Раксал помолчал, потом продолжал излагать свои мысли с обычной безразличной объективностью: — Если решишься на войну, надо поторапливаться. И не жди, что война будет недолгой. У вас недостаточно сил, чтобы заставить карпанцев откатиться назад. Единственное, на что можно надеяться, — это задержать их или заставить свернуть в другую сторону. Если ты дашь им генеральное сражение и останешься жива, считай, что одержала великую победу. Это подарит тебе славу и поможет привлечь на свою сторону западные королевства. Тебе придется уступить землю, чтобы выиграть время. Ты должна использовать тактику выжженной земли, сжигая урожай на корню, покидая города и оттесняя беженцев назад — навстречу захватчикам. Ты должна мобилизовать всех мужчин — от шестнадцати до шестидесяти лет, вооружить их дубинками и отправить на смерть. Кровь будет литься рекой. Когда карпанцы почувствуют твою силу, они запросят мира. Но, возможно, они просто втопчут тебя в землю.

— Ты рисуешь мрачную картину, — сказала Гвин. — Я не сомневаюсь, что все это так и есть, но картина написана исключительно в черных и белых тонах. А я хочу видеть ее в красках. Люди принимают решение сражаться или бежать не на основании фактов. Они решают не головой, а сердцем. Джукион, ты честный, миролюбивый, рассудительный земледелец. Что ты об этом думаешь?

Джукион поскреб затылок.

— Я? Ты меня спрашиваешь? Спроси лучше Заниона, он лучше соображает...

— Нет, я хочу слышать твое мнение.

Джукион не был силен в логике, но он постарался. Сморщил лицо, подергал себя за бороду, пожал плечами.

— Что же остается? Смотреть, как погибают мои дети? Как насилуют Шипим? Дать выгнать себя из долины? И потом все равно умереть? У меня нет выбора.

— Значит, будешь сражаться? Он ухмыльнулся:

— Как медведь, которого прижали спиной к дереву. Гвин посмотрела в дальний конец стола:

— Ульпион?

— До последней капли крови.

— Тисвион?

— Пока не лягу костьми.

Булрион стиснул ее талию, но не сказал ни слова.

— Есть несогласные?

Гвин выждала. Раньше она хотела, чтобы у нее в жизни была цель, но эту цель она видела в воспитании маленьких Тарнов. А теперь у нее появилась такая цель, о которой и подумать было страшно. Справится ли она с ней?

Должна по крайней мере попытаться. Иначе она станет презирать себя.