Меченый

– Добрый вечер, ваше сиятельство! Искренне рада вас видеть.

– Здравствуйте, леди Мэйнария, – зачем-то подчеркнув обращение на «вы», поздоровались с ней. – А где же ваш… э-э-э… спутник?

Баронесса неторопливо отошла в сторону, повернулась ко мне и улыбнулась:

– Вот! Кром по прозвищу Меченый. Человек, которому я обязана жизнью.

Я слегка растерялся – она не назвала меня ни Бездушным, ни Нелюдью, ни слугой Бога-Отступника. Словно эта часть моей жизни не имела для нее никакого значения. Назвав только имя, прозвище. И то, что связывает ее и меня.

Благодарно кивнув улыбающейся мне баронессе, я посмотрел в конец коридора и подобрался: граф Грасс, восседающий в кресле, поставленном рядом с дверью в наши покои, смотрел на меня с бо-о-ольшим неодобрением. Если не сказать, с ненавистью.

– Кром! Открой, пожалуйста, дверь, – пытаясь сгладить неловкое молчание, попросила леди Мэйнария. – А то общаемся в коридоре.

Я проскользнул вдоль стены, проигнорировав движения напрягшихся телохранителей графа, открыл дверь в наши покои и первым вошел внутрь. Не столько для того, чтобы проверить, нет ли там посторонних, сколько чтобы позлить Рендалла.

Пробежался по моей комнате, заглянул в спальню и удивленно приподнял бровь, услышав, что леди Мэйнария просила графа Грасса послать за фруктами и вином кого-нибудь из его воинов.

– А что, ваш спаситель не в состоянии? – входя в комнату, язвительно поинтересовался Рендалл.

– Он спаситель, а не вассал. И, тем более, не слуга… – холодно заметила баронесса. – Мне кажется, что человек с вашим жизненным опытом должен видеть разницу между этими понятиями…

Я не поверил собственным ушам – леди Мэйнария рисковала добрыми отношениями с самым близким другом своего покойного отца из-за какого-то там Бездушного!

Видимо, граф Грасс подумал о том же самом. Так как тут же сменил тон и извинился:

– Прошу прощения, если я вас чем-то обидел. Я не имел в виду ничего плохого…

– И вы меня извините, ваша светлость: то, что для меня сделал этот человек, нельзя переоценить. При всем желании.

Граф Рендалл дождался, пока она сядет, опустился на табурет напротив и вопросительно посмотрел на меня. Видимо, ожидая, пока я выйду. Я, соответственно, посмотрел на леди Мэйнарию.

Мэй виновато улыбнулась, но твердо вымолвила:

– Ваша светлость, если вы не возражаете, я бы хотела, чтобы Кром остался здесь. Я ему полностью доверяю.

Это заявление, вернее, тон, которым оно было сказано, ввергло меня в ступор – она искренне верила в то, что говорила! Поэтому первые несколько минут их беседы толком ничего не слышал – пытался понять, чем именно и, главное, когда, заслужил такое отношение.

Не понял. Как ни пытался. И, решив разобраться с этим как-нибудь потом, прислушался к разговору.

М-да… Понимать высокую речь[163] оказалось на редкость сложно: в каждом предложении прятался не один смысл, а как минимум три. Баронесса и граф Грасс реагировали на все, а я – не понимал даже того, что вроде бы лежало на поверхности. Скажем, реакцию баронессы на самые обычные, на первый взгляд, фразы – известие о том, что сотрудники Тайной службы из Меллора подтвердили факт смерти графа Корделла д’Атерна и разобрались в обстоятельствах его смерти, почему-то вызвало в ней чувство удовлетворения. Рассказ о том, что люди, посланные в ее родовой замок, пока не отписались – грусть. Фраза о том, что граф Грасс получил в архиве копию вассального договора, заключенного предками баронессы с родом Латирданов, и теперь знает, какое годовое содержание обязан выделить ей король Неддар, раздражение. А когда граф извинился за то, что из-за большого количества навалившихся на него проблем не сообразил, что баронессе негде жить, и предложил ей немедленно переехать в его особняк, в глазах леди Мэйнарии появилась обреченность.

– Благодарю вас, ваша светлость, – мрачно выдохнула она. – С превеликой радостью. Но прежде чем покинуть постоялый двор, я бы хотела поговорить с моим спасителем. Наедине.

Граф побагровел:

– Леди Мэйнария! Перед вами – слуга Бога-Отступника! Нелюдь!!! О чем с ним вообще можно говорить?

Баронесса вспыхнула… и ослепительно улыбнулась:

– Обо всем на свете, ваша светлость! Вы просто плохо знаете Бездушных.

Я думал, что Рендалла хватит удар – несколько мгновений он хлопал глазами и разевал рот. А потом взял себя в руки и посмотрел на леди Мэйнарию с сочувствием.

Мне это здорово не понравилось. Как оказалось, не зря – от следующего его вопроса за версту отдавало чем-то грязным:

– А вы бы не могли рассказать, от чего он вас спас?

– От сторонников графа Иора Варлана, от укуса акрида, от десятка с лишним Серых, приблизительно такого же количества лесовиков… – затараторила баронесса. И почти сразу же замолчала – видимо, почувствовала, что после каждого следующего сказанного ею слова это самое сочувствие все усиливается и усиливается…

– Вы мне не верите? – возмущенно воскликнула она.