Меченый

– Где ты был этим утром?

– Выполнял просьбу отца.

– Просьбу отца? О да. Это превыше всего.

– Она меня тоже удивила. Одна старая дама хочет, чтобы я договорился с прокуратурой об освобождении ее сына от уголовного преследования.

– Тебе нужна помощь?

– Нет, все достаточно просто – вернее, было бы достаточно просто, – если бы ФБР не проявляло подозрительный интерес к этому парню.

– Мы получили предварительный гонорар?

– Пока нет.

– И ты взялся за дело без предварительного гонорара? Не похоже на тебя.

– Я сделал одолжение отцу.

– Это тоже на тебя не похоже. Что в ящике?

– В каком ящике?

– В том, который ты захлопнул, перед тем как я вошла.

– Просто бумаги.

Некоторое время она пристально смотрела на меня, думая, стоит ли продолжать дальше; решила, что не стоит, и с облегчением упала в одно из кресел, стоявших перед моим письменным столом.

Бет Дерринджер была моим лучшим другом и партнером и, как партнер, имела полное право на половину залога, врученного Занитой Калакос. Я не строил из себя скупого рыцаря, меня не сводил с ума блеск золота, и я не собирался лишать Бет ее доли. Но у Бет были менее гибкие этические принципы, чем у меня. Если бы она узнала, что дала мне миссис Калакос и откуда это взялось, она бы сочла своей обязанностью передать все законному владельцу. Да, она была такой. Я же полагал, что драгоценности были украдены давным-давно у богатеев, которым страховые компании уже возместили убытки, поэтому не видел никаких причин сражаться со своим инстинктом Робин Гуда. Разве он поступал не так? Отбирал богатства у страховых компаний и отдавал их адвокатам. Поэтому драгоценные камни и цепочки будут надежно и тайно храниться в ящике письменного стола, пока я не найду способ превратить их в наличные. У меня, кстати, уже возникла идея, как это сделать.

– После полудня ко мне придет клиент, и я хочу, чтобы ты с ним встретился, – сказала она.

– Платежеспособный клиент?

– Она заплатила что смогла.

– Почему мне не нравится то, что я услышал?

– Может быть, обсудим предварительный гонорар, который мы не получили от старой дамы?

– Нет. Ладно, продолжай. Что у нее?

– Ее зовут Тереза Уэллмен. Она пережила полосу неудач и в результате потеряла дочь.

– Забыла, куда сунула, под кровать или в шкаф?

– Потеряла опеку, которая перешла к отцу.

– И эта полоса неудач привела к таким последствиям?

– Всему виной алкоголь и пренебрежение родительскими обязанностями.

– А, неразлучная парочка обстоятельств.

– Но она изменилась. Она вылечилась, получила новую работу, живет в новом доме. С моей точки зрения, она действительно внушает доверие. А теперь она хочет получить хотя бы частичную опеку над дочерью.

– А чего хочет дочь?

– Не знаю. Отец никому не разрешает разговаривать с ней.

– А почему мы занимаемся этим делом?

– Потому что она женщина, которая изменила свою жизнь, а теперь борется за свою дочь с богатым человеком, облеченным властью. Она нуждается в поддержке.

– И этой поддержкой будем мы?

– Разве не ради этого мы окончили юридическую школу?

Я глянул на ящик письменного стола.

– Нет, как ни странно.

– Виктор, я пообещала сделать все возможное, чтобы вернуть ей дочь. Мне нужна твоя помощь.

Я на секунду задумался. Мне не нравилось это дело, нисколечко не нравилось. Я имею в виду, что никак нельзя утверждать, кто будет лучшим родителем чужому ребенку. Пусть кто-нибудь другой берет на себя ответственность за это решение. Однако Бет в последнее время была недовольна нашей работой. Она прямо об этом не говорила, но я чувствовал ее недовольство и все больше беспокоился, что она разорвет партнерство, найдет более достойную работу, оставив меня наедине со всеми проблемами. Не думаю, что смог бы справиться с ними сам, и, честно говоря, не уверен, что мне этого хотелось бы. Поэтому если моя помощь в очередном благотворительном деле удержит партнера по фирме, значит, так тому и быть.

– Ладно, – согласился я. – Я с ней встречусь.

– Спасибо, Виктор. Она тебе понравится. Я в этом уверена. – Бет на мгновение запнулась. – У меня к тебе есть еще кое-что.

– Звучит зловеще.

– Так и есть. – Она в смущении отвела взгляд. – Меня выселяют.

– Неприятно. Слишком громко заводишь рок-н-ролл?

– Да, но дело не в рок-н-ролле.

– Думаю, мы можем наскрести денег, чтобы расплатиться с задолженностью по квартплате.

– Дело не в этом. Хочешь верь, хочешь не верь, но я вовремя плачу за квартиру. Причина в том, что недвижимость на рынке подорожала. Домовладелец хочет перестроить здание, переделать каждый этаж в роскошные апартаменты, чтобы сдавать по сумасшедшим ценам. Я ему мешаю.

– А что насчет твоего арендного договора?

– Он заканчивается через месяц. Домовладелец прислал уведомление о выселении.

– Когда?

– Около месяца назад.

– Почему не сказала сразу?

– Не знаю – наверное, надеялась, что, если не обращу внимания на письмо, все образуется само собой. Вот только ничто не уладилось, а дата выселения приближается.

– А другие арендаторы?

– Они все собираются переселяться. Но я не хочу выезжать. Мне нравится квартира, и я ненавижу переезды. Я могу что-нибудь сделать?