Мечи и кинжалы (СИ)

— И нас, — хмыкнул Малиэль. — Чувствую, людская популяция очень скоро здорово сократится.

— Не терпится вторгнуться на юг, да? — понимающе произнес Кадар. — Признаться честно, я не вполне понимаю, в чем твоя мотивация. Ладно захват трона Горьколесья — это вполне объяснимо и вопросов не вызывает. Война с Краем тоже предельно понятна — учитывая обстоятельства, она попросту неизбежна. Но экспансия юга? Зачем?

Малиэль не спешил отвечать. Кадар не глядел на него, но вполне мог себе представить выражение лица эльфа в этот момент. Тот не спешил с ответом, что само по себе очень многое сказало высшему. При том, что они были здесь только вдвоем и особо распинаться Малиэлю было не перед кем.

«На самом деле ты ведь вовсе не собираешься на юг, да?» — догадался Кадар.

— Знаешь, иногда вместо того, что хочется, ты должен делать то, что должен, — туманно ответил эльф, словно пытаясь отвязаться от неудобных вопросов высшего. — Вот я, к примеру, должен не просто стать новым королем Горьколесья, а кровью вписать свое имя на страницы истории — да так, чтобы его вспоминали не одну сотню лет после того, как меня не станет.

«Пытаешься как-бы сыграть на собственном тщеславии, заставив меня думать, что это и есть твоя главная мотивация? — понял высший. — Неплохо, учитывая то, какое впечатление ты так старательно производил на меня все это время. Но ты забываешь, с кем имеешь дело. Ведь не только великие, но и такие, как мы с тобой, мыслят одинаково.»

В кармане высшего все это время лежало последнее, самое свежее и самое важное послание из Уртаги, доставленное всего-то несколько часов назад.

***

Эристиния сидела на роскошной кровати в своих покоях, поджав ноги и уперевшись спиной в изголовье. Обхватив руками колени, королева безучастно глядела в никуда. У дверей стояли, замерев безмолвными изваяниями, двое воинов, поставленных Гианорой для надзора за сестрой, чтобы та не выкинула чего-нибудь раньше времени.

Все таки Малиэлю и его союзникам было позарез необходимо, чтобы с пока еще действующей королевой ничего не случилось и не помешало ей выступить перед льессарами, якобы добровольно слагая с себя корону и передавая ту наследнику. Только так им удастся обставить все «законно» и соблюсти традиции, не развязав гражданскую войну. На месте Эристинии, учитывая ее положение, едва ли не лучшим решением было бы покончить с собой, тем самым ставя крест на планах узурпатора обойтись без вооруженного конфликта.

Увы, у нее отобрали все, что только могло представлять опасность для жизни, включая даже поясок от платья. Разве только окно в покоях, располагающееся на высоте добрых пятнадцати метров над землей, могло помочь королеве расстаться с жизнью, но оно было закрыто на щеколду, а чтобы его открыть, требовалось потратить несколько секунд, которых ей бы ни за что не предоставили присутствующие в комнате стражники.

Вздохнув, королева сползла по изголовью кровати и завалилась на бок, продолжая прижимать колени к груди. Всего второй день она сидела взаперти, дожидаясь дальнейшего развития событий, но уже чувствовала себя так, словно вот-вот сойдет с ума, если в ближайшее время не произойдет чего-то, что могло бы положить конец затянувшемуся ожиданию.

Для столь деятельной особы, как Эристиния, привыкшей каждый день принимать судьбоносные решения и вершить судьбы подданных, бездействие было сродни пытке. Пытке, которой ее враги подвергали королеву вполне осознанно и наверняка не без наслаждения. Но, если взглянуть на ситуацию с другой стороны, то чем-то они ей даже помогали.

Прежде ведь ей было некогда вот так вот лежать и думать о себе и других — слишком много времени и сил отнимали государственные дела, требуя внимания и не позволяя предаваться лишним размышлениям. Зато теперь Эристиния сполна могла отдаться им, пытаясь разобраться в собственных мыслях и чувствах. Когда-нибудь ведь затянувшееся ожидание закончится и ей вновь придется действовать — и неплохо было бы ей при этом чуть лучше понимать как саму себя, так и тех, кто ее окружает.

Стук в дверь раздался внезапно, вынудив королеву вздрогнуть от неожиданности и резко сесть на кровати, выпрямив спину.

— Кто там? — привычно отозвалась она на стук.

— Это всего лишь я, — дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова Гианоры. — Позволишь?

Эристиния промолчала, демонстративно отвернувшись к стене.

Ее сестра, помедлив мгновение и так и не дождавшись ответа, вошла и окинула скептическим взглядом вытянувшихся по струнке воинов.

— Мальчики, будьте так добры, — произнесла она и кивнула на дверь.

«Мальчики» без слов покинули покои и Гианора поспешила закрыть за ними дверь.

— Какие послушные, — восхищенно пробормотала. — Все никак не привыкну, что все воины и слуги Дома Розы готовы исполнять любую мою прихоть по первому слову и без всяких возражений. Это так… необычно, но так волнительно. Ния, почему ты не говорила, что быть главной столь приятно?

— Потому что это не так, — отозвалась королева, вновь усаживаясь на кровати. — Поверь, осознание этого приходит быстрее, чем ты можешь себе представить.