Мечи свою молнию даже в смерть

Испуганный, хотя и старающийся этого не показать, голос ответил:

– Четыре дня назад, по доверенности. Мы начали плановую проверку…

– Идиоты! Надо было шины проколоть, а потом уже проверять, – проворчал полковник.

Но он понимал, что руганью делу не поможешь. Поэтому помассировал лицо руками и резко отдернул их.

– Где они сейчас?

– Следуют по улице Станционной, по направлению к аэропорту Толмачево.

– А в машине Рождественского взрывного устройства нет?

– Нет. С ним в машине только водитель.

– Так, проверить все его связи. Немедленно!

– Но мы…

– Еще раз! Доложить!!!

– Есть, товарищ полковник.

Контурные линии двух машин, несущих сейчас в себе, вместе со смертью, двух маленьких детей и двух женщин, мигали красными пятнами на овальном столе. Через зал пробежал дежурный офицер в черном, протянул какой-то листок Горскому. Заратустров покосился на него, потом сунул в рот сигару и проворчал:

– Даже фокус с вертолетом не используешь, чтобы поднять машину, как в Алжире. Да, Игорь Борисович? А что, если движущийся настил им по-быстрому сварганить, а? Мы же так как-то делали…

Горский покачал головой. Казалось, что усы его остекленели и превратились в льдистые сосульки.

– Нет, товарищ полковник. Сканирование обнаружило третий дополнительный контур… на центральном замке, которым заперты двери в микроавтобусе. Если разблокировать или открыть заднюю дверцу – все. Взрыв.

– Проклятье!

В зале было тихо. В отдалении, за стеклянными перегородкам, работали сотрудники, светились мониторы, принтеры выплевывали редкие бумажки. В середине зала четверо людей стояли над переливающимся столом-экраном.

– Телефоны этого Рождественского установлены?

– Да. Вот они.

Заратустров взял листочек. Потом, не глядя, выхватил из чьей-то руки поданный мобильный телефон. Набрал номер. И, дождавшись ответа, заговорил – твердо и властно:

– Алло! Алексей Владиленович? С вами говорит полковник ФСБ России Александр Заратустров…

* * *

Улица Станционная в утренние часы выходных дней пуста, пряма, как стрела, только мелькают над ней мостики путепроводов. Иссохшие ребра рельс без конца пересекают ее, уползая к дымящим заводским корпусам. Автомобиль шел ровно, урча мотором, только потряхивало на переездах; водитель разговаривал о чем-то с шефом, и по его лицу было видно, что он совершенно ничего не понимает. Наконец он передал коробочку Мирикле, протянув руку назад:

– Вас, уважаемая Мири!

Мирикла, одетая в цветастую свободную юбку и полосатую блузку, взяла аппарат и приложила к уху, над которым блестели монисто. Она слушала секунд пятнадцать. Все это время ее смуглое лицо не меняло своего выражения, и только по черным глазам, внезапно подернувшимся какой-то поволокой, Патрина догадалась: случилось что-то страшное. Мирикла закрыла телефон так, что он хрустнул. Она едва не раздавила его в жестких, сухих пальцах. Но лукавая полуулыбка все равно не сходила с ее лица. Качнув головой, она обратилась к Янке и Даниле: одна грызла огромное, как мяч, яблоко, другой ел мороженое, измазывая мордочку шоколадом.

– Ну что, ребята. Будем в бандитов играть?

– В бандитов? – оживилась девочка, сразу стряхивая с себя утреннюю сонливость. – А как?

– В бадитов, в бадитов! – радостно закричал маленький Даня.

– А вот так…

Мирикла объясняла, косясь на Патрину. Девочка уловила этот взгляд и, как обычно, почти все поняла без слов. Она обернулась и стала смотреть назад. Кортеж выскочил уже на новую трассу, связывающую город с аэропортом. Окрашенные в красно-белое отбойники мелькали по обеим сторонам пунктиром. Машину стремительно догонял белый полуфургон с надписью «Радитометрическая лаборатория». Левой двери у фургона почему-то не было – вырвана с мясом, – стекло пошло трещиной.

А впереди творились еще более удивительные дела. Из какого-то проезда, визжа тормозами и заваливаясь набок, вылетела «Волга» с мигалками и эмблемами ГАИ, с ходу включила и огни, и сирену и, завывая, помчалась впереди кортежа. За ней кофейного цвета «Москвич», едва не врезавшись в белый «мерседес», тоже полетел вперед по осевой линии шоссе, дерзко нарушая все правила движения. А сверху нарастал гул вертолета.

– Вот видите, – улыбнулась детям женщина, – игра уже начинается. А вы на крыше играть пробовали?

Она рассказала, что они будут делать, почему-то очень тщательно, четко выговаривая слова. Водитель, крупный мужчина средних лет, вполуха слушал цыганку, раскрыв от изумления рот. Но повиновался. Он коснулся клавиши приборной панели, и стеклянная крыша «шевроле» с жужжанием отъехала назад. В салон сразу ворвался свежий ветер, разметал волосы Янки и залепил ими ее лицо. Девочка взвизгнула.

* * *

В это время в «Москвиче», за рулем которого сидела большеглазая и бледнолицая хрупкая девочка – совсем подросток, – Заратустров орал в телефонную трубку:

– Кого? Полпреда?! Да серить я хотел на вашего полпреда! Слышите?! Немедленно освободите трассу, немедленно! Если что, то трупы на вас будут, вы поняли меня?