Мечников

Положение в одесском университете было настолько неспокойным, что министр Делянов написал попечителю учебного округа:

«Правительство имеет право рассчитывать на то, что преподаватели будут служить ему не для одного только чтения лекций… Уклонение от этого пути должно поколебать доверие правительства к ученой коллегии в совокупности и к каждому из ее членов в отдельности: они поставили бы правительство при повторении беспорядков в печальную необходимость искать корня их возникновения не в одной только среде увлекающегося юношества, но и между членами профессорской корпорации».

Власти не могли надеяться на превращение Мечникова и его друзей в агентов правительства.

Все труднее становилось заниматься научной и педагогической работой.

Этот тяжелый период жизни Ильи Ильича освещен в его статье «Рассказ о том, как и почему я поселился за границей»:

«Последствия 1 марта 1881 года чрезвычайно приострили все университетские отношения, и политический характер последних выступил с особенной яркостью. Хотя по закону действовал еще устав 1863 года, но в воздухе уже носился будущий устав 1884 года. Это выражалось в том, что очень многие постановления совета кассировались высшей властью, видящей во всем, вопреки действительности, крамолу.

В то время, когда крайне левые партии (Мечников имеет в виду организации народовольцев. — Б. М.) были побеждены и деморализованы, власть как будто не замечала этого и продолжала преследовать без всякого разбора. Положение профессоров, не имевших ничего общего с противоправительственными направлениями, но не видящих никакой надобности в этих преследованиях, сделалось буквально невыносимым…

Посещение заседаний совета сделалось настоящей пыткой при виде того, что там творилось. Кандидаты на кафедру, научный ценз которых был ниже всякой критики, делались профессорами и выставляли свое невежество с невероятным цинизмом. Лица, возмущенные этим, стали подумывать о выходе в отставку. Но как осуществить это намерение? Почти все профессора в Одессе были люди без средств, и некоторые притом обремененные семьей. Выход в отставку при таких условиях мог повлечь за собой еще худшие последствия…

В то время, когда реакция косила без разбора, осенью 1881 года декан юридического факультета, пересматривая кандидатские диссертации студентов, кончивших курс весной того же года, нашел в числе их одну, своевременно одобренную факультетом и посвященную разбору деятельности политико-эконома Родбертуса фон Ягецова. Автором диссертации был утвержденный кандидатом Герценштейн… Найдя, что в диссертации этой проводятся социалистические тенденции, декан предложил юридическому факультету постановить решение, чтобы на будущее время подобные диссертации бывали систематически отклоняемы. Факультет согласился с таким предложением. Постановление это вызвало целую бурю, в результате которой мое прошение об отставке, до того лежавшее в моем кармане, очутилось в руках ректора.

Студенты, а также многие профессора усмотрели в поступке декана прием с целью выставить профессора, одобрившего диссертацию, „неблагонамеренным“ в политическом отношении. При господствовавшей в то время реакции предложение декана и последовавшее за ним постановление факультета могло повлечь за собой очень тяжелые последствия.

…Несмотря на подавленность всего левого, а особенно крайне левого, студенты-юристы заволновались. Они устроили враждебную демонстрацию своему декану, повлекшую за собой строгое осуждение нескольких из них.

Университетский суд в своей поспешности наказал, между прочим, студента, который, по убеждению его товарищей, не участвовал в демонстрации. Из-за этого возникла новая, еще более крупная история, сильно взволновавшая весь университет и его высшее начальство.

Попечитель Одесского округа, опасаясь, чтобы университетские беспорядки не произвели в правительственных сферах особенно неблагоприятного впечатления, решил принять чрезвычайные меры для успокоения студентов. С этой целью он пригласил меня вместе с одним профессором историко-филологического факультета и предложил нам убедить студентов прекратить сходки и демонстрации и приняться спокойно за продолжение прерванных занятий. Мы оба согласились воздействовать, но, находя, что источником зла был совершенно некорректный поступок декана юридического факультета, мы поставили условием, чтобы после окончательного успокоения студентов попечитель предложил декану сложить с себя эту должность, оставаясь профессором. Попечитель дал нам слово выполнить эту программу.

Заручившись таким обещанием, нам легко было уговорить студентов возобновить мирные занятия, так что жизнь университета вошла вскоре в свою нормальную колею. Попечитель, однако же, не исполнил данного им слова, ссылаясь на то, что он — лицо подначальное, чиновник, зависящий от министра и лишенный возможности действовать самостоятельно.

После этого мне не оставалось ничего иного, как уйти из университета. После всего бывшего раньше измена попечителя переполнила чашу…»

Тщательно подготовленная провокация