Мечом раздвину рубежи

Сбитые русскими стрелами с деревьев прежде, чем успели спрыгнуть в ладью Сфенкела, они сейчас пытались на четвереньках забраться в самую гущу кустов, надеясь укрыться там от русичей. Схватить их и возвратиться под прикрытием самострелыциков в ладью было делом минуты.

— К Сфенкелу! — велел Игорь, едва в ладье очутился последний из самострелыциков. — У него дело совсем худо!

Действительно, в атакованной уже третий раз ладье тысяцкого врагов было намного больше, чем оставшихся в живых дружинников. Не больше десятка русичей во главе со Сфенкелом, став на корме в боевой круг и укрывшись за тесно сдвинутыми щитами, отбивались от остервенело наседающих врагов. Они лезли со всех сторон: ломились сплошной стеной от носа ладьи, сыпались с деревьев, карабкались на корму из камышей. Непонятно почему, но противник нападал только на ладью Сфенкела, остальные для него словно не существовали. Если бы не частая и меткая стрельба самострелыциков и лучников с других ладей, прикрывших ладью тысяцкого завесой из стрел, она давно оказалась бы в руках врага.

С подходом к Сфенкелу ладьи великого князя положение дел резко изменилось. Втиснувшись носом между ладьей тысяцкого и берегом, ладья Игоря поплыла борт о борт с ладьей Сфенкела, и в нее с устрашающим боевым кличем ринулись русичи во главе с Микулой. Бывалые бойцы, одинаково искусные в сражениях на суше и воде, они на сей раз были без щитов, вместо мечей и секир вооружены короткими, широкими засапожными ножами, на левой руке у каждого была тяжелая латная боевая рукавица. Рукавицы были велики, грубы, пальцы в них сгибались не до конца, но для боя в ладьях и на кораблях, где приходилось действовать на крайне ограниченном пространстве, сходясь грудь в грудь, лицом к лицу с противником, они были незаменимы: ими можно было, словно крохотным щитом, отбивать и отводить в сторону чужие удары, а также, ухватив вражеский клинок, сломать его. Научиться владеть боевой рукавицей, могущей служить оружием защиты и нападения, было ничуть не легче, нежели другим оружием.

Микула спрыгнул в ладью Сфенкела одним из первых, отбил боевой рукавицей удар направленного ему в грудь кинжала, подставил засапожный нож под опускающийся на его шлем меч. Отскочив в сторону, с силой выбросил вперед левую руку с растопыренными пальцами боевой рукавицы, вонзив их в лицо врага с кинжалом. Четыре стальных пальца с длинными, острыми концами-ногтями вошли в человеческое тело без всякого труда, словно четыре круглых клинка. Когда же Микула сжал их и услышал дикий вопль, он твердо знал, что одним врагом у него стало меньше. Удары боевой рукавицы, будь ее пальцы растопырены или сжаты в кулак, по не защищенному доспехами человеку были страшны, недаром враги прозвали это оружие русичей «волчьей лапой». Микула владел этой «лапой» в совершенстве.

Второй противник сотника успел за это время размахнуться мечом и направить его в Микулу, но тот, снова перехватив клинок засапожным ножом и освободив рукавицу из тела поверженного врага, не стал дожидаться третьего удара и нанес собственный. Однако не ножом, как предполагал противник, а боевой рукавицей. Сжав пальцы в кулак, он, словно железным тараном, саданул врага в бок, дробя ему ребра. Тот взвыл и выпустил меч, и тотчас нож Микулы вошел ему в грудь.

Скользящий удар по плечу сзади заставил Микулу резко обернуться. В шаге от него из воды на борт ладьи лезли два врага, один из них смог уже дотянуться до Микулы концом меча. Сотник прыгнул к борту между ними, одновременно выбросив вправо и влево руки. Нож вошел в горло противника, уже усевшегося на борт ладьи и снова нацелившегося в Микулу мечом, и тот рухнул в воду. Железные пальцы рукавицы схватили клинок второго врага, сжали его и, сильно рванув в сторону, сломали пополам. А рукавица, теперь стиснутая в кулак, взлетела вверх и обрушилась молотом на голову противника, заставив его разжать ухватившуюся за борт левую руку и беззвучно сползти в воду.

Прикрыв лицо вместо щита рукавицей, выставив перед собой нож, Микула отпрянул в сторону, крутнул головой в поисках врагов. Но их уже не было — ладья снова полностью находилась в руках русичей. Великий князь, тоже принимавший участие в схватке, поддерживал раненого Сфенкела, подле которого осталось всего двое его дружинников. Микула поспешил к Игорю.

— Командуй отрядом вместо Сфенкела! — приказал ему великий князь. — Немедля выходи из боя! И вперед, вперед!