Мечта

Сегодня я сидела над цифрами, а они сливались и плыли оттого, что слезы стояли в глазах. А мысли бежали в разных направлениях. Неужели вот так вся моя жизнь пройдет, в этих безликих цифрах, никому не нужных отчетах, в суете и асфальте. Да, именно асфальте, потому, что все в конце концов заканчивалось этим асфальтным покрытием, и все крутилось вокруг него. Дороги и асфальт. Утрирую? Да утрирую! Просто делаю одно, а думаю совсем о другом.

Я настолько ушла в свои мысли, что не сразу услышала голос Володи, который звал меня.

-Маша, Машенька.

Очнулась только от прикосновения его рук к моим плечам. В кабинете был Федор.

— Детка, в одну сельскую поликлинику обратилась женщина с больным полутора месячным ребенком. Ребенка госпитализировали. Она с ним, документов на ребенка нет. Зовут Сережа.

— Наш Сережа? — я вскочила со стула.

— Я не знаю. Просто глав врач посчитала нужным сообщить в полицию. Они к ней даже не приближаются. Говорят, она убита горем из-за его болезни. Но он вне опасности. Мои люди уже там. Сразу выехали по первому сигналу. У ребенка взяли материал на генетическую экспертизу. Скоро доставят в лабораторию. Мы едем? или будем ждать результата?

— Едем. Немедленно едем и врача, возьми хорошего надежного врача.

— Уже отправили на всякий случай. Он взял генетический материал.

Я схватила сумку, накинула пальто и была готова.

Всю дорогу мы молчали. Могло быть всякое и оба это понимали. Это мог быть не наш ребенок. Скорее всего не наш. Такие сигналы уже были. И мы мчались сломя голову, но потом оказывалось, что отец уже привез документы и та женщина, которая обратилась в больницу была биологической матерью, того ребенка, и мы могли только пожелать им скорейшего выздоровления и помочь медикаментами и деньгами.

Вот и сейчас деревья мелькали за окном машины, домики поселков, ох как далеко ехать, сколько мы уже в пути, больше двух часов, это при нашей то скорости. И Москва давно позади, и леса, и поля, и деревушки. А впереди что?

Не знаю я что впереди. Хочется, чтобы был там наш Сереженька. Ох как хочется.

Володя поднес к губам мою руку и поцеловал. Нежно очень. Я отвернулась от окна и положила голову ему на грудь. Я слушала биение его сердца. Быстрое такое, а мое вообще готово было выскочить и бежать впереди машины.

— Володь, далеко еще?

 — Да, родная. Село Семибратово. Там районная больница.

— Хорошо. Был бы он.

— Видно будет. Скоро доберемся.

Скоро не получилось. Прокололи колесо. Остановились у обочины чтобы поменять. Я пошла вдоль дороги к магазинчику, купить минералки. Там стояла бабушка и просила милостыню. Я открыла кошелек и отдала ей все что там было. Все наличные.

— Ты же хотела что-то купить, дочка.

— Да ладно…

— Что на сердце у тебя, девочка? Тебе же еще только влюбляться и радоваться жизни нужно. Ты же еще ребенок совсем.

Она пыталась заглянуть мне в душу, а я готова была рассказать ей всю мою жизнь… Я не могла объяснить такую тягу открыться чужому человеку, но мне очень хотелось высказаться, и больше не держать все в себе. И я была уверена, что она поймет.

А она смотрела на меня с таким сочувствием и казалось все понимала без слов.

Навернулись не прошенные слезы и одна покатилась по моей щеке, а я мы с ней все смотрели друг на друга глаза в глаза.

— Машенька, что ты хотела в магазине? — услышала я голос Володи.

— Минералку, но уже ничего.

— В машине есть, детка. Поехали.

— Береги ее, — произнесла женщина, обращаясь к Володе, а потом добавила то, что заставило мою душу покинуть мое тело. — Вы правильно едете. Вас там ждет, то, что вы ищите… Благослови вас Господь!

До самого Семибратово, мы молчали. Подъехали к стационару по адресу Некрасова дом 27. Нас уже встречал мужчина, лет пятидесяти на вид, в белом халате.

— Добрый день. Добрались? Вот сообщаю, что мы не смогли уговорить эту женщину отойти от ребенка. Она с ним. Она заботится о нем. Любит. У меня сомнения, может быть она действительно его мать. Сложно все, будьте осторожны. Результатов генетической экспертизы еще нет, как только будут, они сразу мне сообщат.

— Как ребенок? — спросила я.

— Состояние средней степени тяжести. Пневмония у него. Но уже лучше. Она сразу обратилась.

Мы с Володей подошли к палате, постучали и вошли в сопровождении врача.

Она сидела около манежа, где спал малыш, гладила его и тихонечко пела колыбельную. А он спал, тихо посапывая, раскинув ручки и ножки. Просто спал.

— Зина, он ел?

— Да, доктор, и температурки нет. — Она схватила врача за руку, и закрыла глаза — Грех на мне, доктор. А мне бы лишь Сереженька был здоров. А я не уберегла, я так старалась, а вот не смогла.

— Расскажите?

— Покаюсь. Мне бы только он… мне с мальчиком все образовалась. Как я испугалась, если бы вы знали, как я испугалась. Мои так не болели никогда, да и болели ли, я не помню. Если бы, что серьезное, то помнила бы. А он… — Она расплакалась.- Он не мой сын, доктор. Его родителей найти надо. Но я с ним, с самого его рождения. Понимаете? Я его, как своего… Посадят меня и поделом. Только мальчика я не увижу больше никогда… Он выздоровеет, доктор?