Мечта для нас

Я бросился к нему и зажал пальцами перерезанные вены. Руки сразу же покрылись теплой красной кровью. Я оглядел комнату, не зная, что делать, потом кинулся к своей кровати, сдернул с нее простыню, разорвал на несколько широких полос и обмотал ими запястья Истона. Потом кое-как вытащил из кармана мобильный и набрал 911.

– Алло, «Скорая», – торопливо проговорил я, паникуя. – Мой друг только что перерезал себе вены.

– Он дышит? – спросили в трубке.

Истон еще был в сознании, его грудь поднималась и опадала, но глаза закатились. Я прижал пальцы к его шее.

– У него слабый пульс.

Продиктовав диспетчеру наш адрес, я нажал «отбой», потом одной рукой сгреб Истона в охапку, а другой схватил его за запястья и поднял повыше.

– Истон, какого черта? – прошептал я. От отчаяния голос у меня хрипел. Снаружи завыла сирена «Скорой», и тут друг потерял сознание.

В комнату вбежали медики, и Истона у меня забрали. Я встал. Мне казалось, будто душа отделилась от тела, и я словно бы со стороны наблюдал, как Истона укладывают на каталку и вывозят из комнаты. Не раздумывая, я побежал следом, запрыгнул в «Скорую» и всю дорогу смотрел, как медики пытаются спасти жизнь моему другу. Когда мы добрались до больницы, Истона увезли в реанимацию, куда мне доступ был закрыт, поэтому я остался в коридоре, и все окружающие таращились на меня.

Дрожали руки: посмотрев вниз, я понял, что весь в крови. Я повернулся и побрел обратно, на свежий воздух. Руки все еще тряслись, а когда я достал из кармана телефон, выбрал из списка имя миссис Фаррадей и нажал кнопку вызова, дрожь усилилась.

– Кромвель? – прозвучал в трубке ее удивленный голос. Наверное, я ее разбудил, как-никак уже глубокая ночь.

– Истон, – проговорил я мгновенно осипшим голосом. Миссис Фаррадей молчала. – Он в больнице. – Я зажмурился. – Не знаю, выкарабкается ли он. Было столько крови…

Я не представлял, что еще сказать. К тому времени как Истона привезли в больницу, он уже был бледен как полотно. Вдруг он не очнется.

– Мы уже едем, – торопливо сказала миссис Фаррадей, и я отчетливо слышал панику в каждом ее слове. Потом связь прервалась.

Я побрел обратно в приемный покой. Не помню, что я там делал и что происходило вокруг, а потом дверь распахнулась и вбежала миссис Фаррадей. Она бросилась было к стойке дежурной, потом заметила меня. Я встал. Прямо сейчас я онемел, но отлично знал, что за этим последует: на меня обрушится шквал эмоций, такой сильный, что я не смогу дышать.

Миссис Фаррадей схватила меня за руки, ее широко открытые глаза покраснели.

– Кромвель, где он?

Я сглотнул и посмотрел на закрытые двери.

– Его увезли туда.

Проследив за ее взглядом, я понял, что женщина смотрит на мои окровавленные руки.

– Он перерезал себе вены, – проговорил я срывающимся голосом. – Я нашел его в нашей комнате. Он использовал нож.

Раздался сдавленный всхлип. Подняв голову, я увидел, что за спиной миссис Фаррадей стоит мистер Фаррадей и… рядом с ним в кресле-каталке сидит Бонни с кислородной маской на лице. В руках она держала капельницу. Сердце отчаянно стало колотиться у меня в груди, и мое оцепенение улетучилось – хватило одного взгляда на лицо девушки. По ее щекам градом текли слезы, карие глаза широко открыты, так что казались просто огромными для такого маленького лица. Тонкие руки дрожали.

– Бонни. – Я направился к ней, и с каждым шагом из ее глаз капали слезы. Я остановился и опустил глаза, посмотрел на свои окровавленные руки. Это кровь ее брата-близнеца. – Бонни, – прошептал я.

Губы девушки приоткрылись, но она не издала ни звука.

– Родители Истона Фаррадея здесь? – раздался требовательный голос у меня за спиной.

Фаррадеи бросились к доктору, и тот провел их в двери, за которые меня не пустили. Я смотрел, как двери закрываются, отрезая меня от всего, что было за ними. И тут я услышал стук захлопывающихся дверных створок: он расцвел у меня в сознании оранжевой вспышкой. Скрип карандашей по бумаге. Звонки телефонов. Всхлипы плачущих друзей и членов семей, собравшихся в приемном покое.

Я заметался взад-вперед, пытаясь вытолкнуть всю эту какофонию из сознания, и оцепенение, дрогнувшее в тот миг, когда я увидел Бонни, разлетелось на кусочки и рассыпалось по полу алыми осколками. Я сел и обхватил голову руками – наплыв эмоций сбил меня с ног, подобно мчащемуся на полной скорости поезду.

В сознание стремительно ворвалось воспоминание: Истон на полу, весь в крови. Я чувствовал запах его крови, ощущал на языке обжигающий металлический привкус. В груди миллионом раскаленных иголок взорвалась боль. Глаза Истона. Лужа крови на полу. Черная краска. Глаза Истона. Голос миссис Фаррадей. А потом…

– Бонни, – прошептал я. Как она посмотрела на меня, как съежилась при виде меня… При мысли об этом меня словно били молотком по ребрам.

Я сидел как на иголках, запустив в волосы судорожно сведенные пальцы, не зная, куда идти и что делать. Понятия не имею, сколько прошло времени, но потом кто-то сел рядом со мной. Я поднял голову: рядом со мной сидел мистер Фаррадей.

Я замер, не зная, что ожидать. Он положил руку мне на плечо: