Мечта хранимая

— Заветы Одиночек, случайно, не требуют посвящать человека в то, что его касается?

Теперь усмехнулся и Томас:

— Не требуют. Впрочем… Карс рассказывал, что ты очень сильно отличаешься от нас реакциями. Мы рассуждали, на чём они могут основываться, и так ни к чему не пришли.

— И решили проверить версии экспериментально, — утвердительно кивнул я.

— Да нет, — Томас пожал плечами. — Это было бы обидно для тебя, ты ведь не виноват, что мыслишь по-другому. Поэтому мы решили просто посмотреть на эти реакции вживую.

Я порадовался, что не успел отхлебнуть из бокала — подавился бы.

— А это не обидно, по-вашему?!

— Но ведь ты ведёшь себя естественно, мы не заставляем тебя ничего делать.

— То есть заставляем, конечно, — вклинился Карс, — но это… с нашей позиции. А для тебя всё норма.

Хотелось и плакать, и смеяться. Двое экспериментаторов делали из меня слона в зоопарке, глубокомысленно рассуждая об особенностях поведения и разошедшихся ветвях эволюции. И одновременно — были похожи на дикарей, поклоняющихся консервной банке: доверительность в общении с Монахом не шла ни в какое сравнение с наблюдаемыми сейчас робкими попытками сыграть на моих привычках и «взломать» поверхностный уровень моего личного пространства — а именно это являлось самыми смелыми их замыслами применительно к межличностным контактам.

Вздохнув, я выпил вино залпом.

— Я про то, что, например, руку первым подаёт хозяин дома, — решил пояснить на всякий случай Карс. — Он таким образом демонстрирует…

— Да, я уже понял. Давайте сменим тему. — Гордость требовала развоплотить пустой бокал и создать новый, свой. Но, вовремя вспомнив о нынешних пределах своих возможностей, я удержался от жеста, который всё равно остался бы непонятым. — Раз вы считаете нормальным играть на моих естественных реакциях, будет логично, если и я буду пользоваться ими, без постоянной оглядки на ваши правила общения. А?

— Не, ну, правила есть правила, — Одиночка тут же пошёл на попятный. — Что нам, из-за такой…

— По правилам ты не мог навязывать мне даже мелкие действия, — напомнил я. — И в правилах ничего не сказано о различиях между Одиночками и Правителями.

— С каких пор ты так хорошо знаешь наши правила?

— Я их вообще не знаю. Но — ведь не сказано же, так?

— Так, — согласился Томас. — Звучит логично. Наверное, ты прав.

— Сейчас он про решение большинства заговорит, — съехидничал Карс.

— Нет, зачем, — я пожал плечами, — это только лишь его личное решение. Поэтому мы сможем общаться с ним на уровне, признанном обоими комфортном, а ты… ну, тебя никто не заставляет.

Пока Карс ворчал, размышляя, я тихо злорадствовал: вот, умудрился загнать противника в ловушку на его собственном поле.

— Ладно, фиг с вами, — решил, наконец, он, — один раз можно сделать поблажку. Но потом по правилам!

— Ты так мнёшься, как будто я тебя о личной жизни собираюсь спрашивать.

— Ещё б ты стал о личной жизни спрашивать!

— А зачем спрашивать, по твоему характеру и так понятно, что у тебя её нет.

Думаю, ещё чуть-чуть — и он бы обиделся. Но заржавший Томас вклинился в наметившийся конфликт между «правильным» и «неправильным», разделив со мной ответственность, и уже через пару минут разговор шёл ровно и бойко.

Впрочем, я в нём особой активности не проявлял: постоянно отвлекался на мысли о проблемах, поднятых несколько часов назад. Отвлечься хотелось, но не получалось — слишком здесь всё было… согласованно. Как актёры на сцене: читают текст по ролям и этим довольны.

Внести, что ли, интригу в процесс общения? Раз уж выторговал себе в нём преференции.

— Томас, можно личный вопрос?

Он напрягся, хоть и попытался это скрыть.

— Давай.

— А почему у тебя такое простое имя? Я сколько людей здесь встречал — все старались хоть как-нибудь, но выделиться. А тут обычный Томас.

— Это и не имя, это прозвище. Сначала меня звали просто Томом, но мне захотелось его видоизменить. Решил, что «Томас» будет неплохо.

— Даже прозвище странное, на мой взгляд.

— Это лучше, чем Фолиант. Были и такие попытки.

— Книга? По аналогии с чем?

— С песенником, — он постучал по деке гитары. — В кругу моих знакомых устоялось мнение, что я целый сборник текстов и аккордов. Очень большой.

— Да, он у нас такой, — вмешался Карс. — Может сыграть всё, что угодно. Но в разумных пределах. Может, кстати, того?.. Выдашь для нашего знакомого Правителя что-нибудь эдакое?

Подумав, Томас взял инструмент.

— Вот видишь, у него даже для Правителей есть песни! — Карс надулся от гордости.

В рассветный час шакал, о голоде забыв,
Следит с холма за мрачной конницей вдали.
Сегодня чёрный день: владыка мира мёртв,
И стар и мал не могут слёз сдержать своих…

Трагикомедия продолжалась. Причём я поймал себя на том, что начинаю привыкать к происходящему: выбор песни меня совершенно не удивил.