Мечта о Просвещении. Рассвет философии Нового времени

Сообщения о чудесах подобны положительным результатам теста на очень необычные заболевания. К ним следует относиться с особой осторожностью, потому что, как бы ни была мала вероятность ошибки или обмана, она все же больше, чем вероятность того, что произошло чудо. Поэтому мы должны принять за максиму, писал Юм, что «никакое свидетельство недостаточно для установления чуда, кроме такого, ложность которого была бы большим чудом, нежели тот факт, который оно старается установить»[716].

Юм допускал, что сообщения о чудесах теоретически могут соответствовать этому высокому стандарту. Но удавалось ли им это хоть раз в действительности? По мнению Юма, история говорит обратное. Он перечислил несколько факторов, делающих свидетельства о чудесах особенно подозрительными. Чудеса, кажется, в основном происходят с необразованными людьми: «…они во множестве наблюдаются преимущественно среди невежественных и диких наций; если же какие-либо из них вообще допускаются цивилизованным народом, то последний, наверное, унаследовал их от невежественных и диких предков…»[717]. Нужно также учитывать тот факт, что люди любят говорить о чудесных или шокирующих вещах, поэтому новости о чудесах распространяются как сплетни о любовных историях в деревне. Хорошо известно, что такие истории часто приукрашиваются при рассказе о них. «Поскольку аффект изумления и удивления, возбуждаемый чудесами, отличается приятностью, то он порождает в нас заметное стремление верить в вызывающие его явления»[718]. Фрэнсис Бэкон однажды заметил, что особенно сомнительны те истории, «которые в какой-либо мере зависят от религии»[719]. Юм согласился. С одной стороны, религиозные мотивы могут легко побудить людей быть менее осторожными, чем обычно; благочестивый человек может даже знать, что рассказ является ложью, «и тем не менее настаивать на нем с наилучшими намерениями, а именно ради служения столь святому делу»[720]. В целом потрясающая история сообщений о религиозных чудесах оборачивается против них:

Многочисленные примеры вымышленных чудес, пророчеств и сверхъестественных событий, ложность которых во все времена обнаруживалась благодаря противоречивым свидетельствам или благодаря их собственной нелепости, в достаточной степени доказывают сильную склонность человечества к необычайному и чудесному и, разумеется, должны внушать подозрение ко всем подобным рассказам[721].

Похоже, это единственное из сказанного или написанного когда-либо Юмом, с чем был согласен доктор Джонсон. Юм был прав, что «это более вероятно… свидетели могут лгать или ошибаться, чем то, что это [чудеса]… может происходить», говорил доктор Босуэллу[722]. Однако, по словам Джонсона, это не имело значения, потому что «христианское откровение подтверждается не только чудесами, но также связано с пророчествами».

(На самом деле Юм утверждал, что его аргументация применима и к рассказам о пророчествах.)

В конце своего «Исследования» Юм рассмотрел некоторые крайние формы скептицизма, чтобы, нагнав на читателей страху, склонить их на свою сторону разумного компромисса и относительно умеренных сомнений. Существует, например, декартовский тип «сомнения во всем»[723], предписывающий ставить под вопрос все наши способности, пока мы не сможем дать какое-то безошибочное доказательство их истинности. Это упражнение, утверждал Юм, заключается в том, чтобы вырыть яму настолько глубокую, что никто не сможет выйти из нее. Недуг сомнения во всем «совершенно неизлечим»[724], поскольку лекарства от него постигает та же участь, что и ссылка Декарта на предполагаемое нежелание Бога обмануть нас. Они сами вызывают сомнения. Другие разновидности радикального скептицизма фокусируются на конкретных научных открытиях и делают из них тревожные выводы. Например, природа восприятия может побудить кого-то задуматься, существует ли физический мир вообще. Разве мы не обнаружили, что «нашему уму никогда не может быть доступно что-либо, кроме образа или восприятия»[725]? И если не существует «прямой связи» между нашим разумом и внешними объектами, которые, как мы полагаем, вызывают наше восприятие, то как мы можем быть уверены, что те или иные внешние объекты существуют на самом деле?