Мечта о Просвещении. Рассвет философии Нового времени

Три года спустя после отлучения Спинозы и Прадо работавший на испанскую инквизицию шпион докладывал о них своим хозяевам (они проявляли живой интерес к марранам даже после того, как те уехали заграницу). Эти еврейские вероотступники, писал шпион, смеют утверждать, что душа умирает вместе с телом. Они также заявляют, что «Бог существует, но только c философской точки зрения»[297]. Эту загадочную идею шпион, по его словам, подхватил на собрании группы единомышленников, которую посещали Спиноза и Прадо. Но что могут значить слова «Бог существует лишь c философской точки зрения»?

Для шпиона (а он был монахом) это, по-видимому, означало, что Бог, о котором толковали эти люди, не походил на Бога в традиционной религии, поскольку слишком уж он абстрактный и безличный. Бог Спинозы действительно был малознакомой и в некотором роде далекой сущностью. Подобно возвышенному перводвигателю Аристотеля, Бог Спинозы не интересовался человеческими делами. Но шпион был неправ, полагая, что из-за этого Бог играл второстепенную роль во вселенной Спинозы. Как раз напротив, Бог играл ведущую роль. Познание мира для Спинозы означало познание Бога, поскольку «все находится в Боге»[298]. И «любовь к Богу есть высшее счастье и блаженство для человека»[299]. Более столетия спустя после смерти Спинозы немецкий поэт-романтик метко охарактеризовал его как «богопьяного человека»[300], и это не было преувеличением. Как одержимость Спинозы Богом могла соотноситься с его бескомпромиссной атакой на традиционные религии, станет ясно дальше.

Но это было совершенно непонятно большинству современников Спинозы, которые расценивали его взгляды как безбожную скверну. «Я не так отделяю Бога от Природы, как это делали все известные мне мыслители»[301], – писал Спиноза. Подобное заявление смогло затмить все остальное, сказанное им о Боге, и сделать его попросту атеистом в глазах большинства людей. Покуда Спиноза не был вновь открыт немецкими писателями конца XVIII в., чье благоговение перед природой заставило их считать его своим духовным предком, Спиноза оставался в значительной степени философским изгоем. Большинство упоминавших его европейских мыслителей изъяснялись в таких выражениях, которые могли быть заимствованы из грубого и напыщенного постановления Амстердамской синагоги. Так, в начале статьи о Спинозе во влиятельном «Историческом и критическом словаре» Пьера Бейля, опубликованном через 20 лет после смерти Спинозы, его главная работа о религии названа книгой «гибельной и мерзкой»[302]. Там же его философия характеризуется как «самая чудовищная теория, какую можно себе представить»[303].

Но даже самые большие неприятели Спинозы не могли отрицать его личной добродетели. О его доброте и благородстве ходили легенды. Бертран Рассел не был одинок в оценке Спинозы как «самого благородного и привлекательного из всех великих философов»[304]. И впрямь, худшее из того, что кто-то обнаружил в его поведении, – это то, что иногда он любил наблюдать, как пауки преследуют мух. Люди XVII столетия находили несколько парадоксальным, что заведомый «атеист» может быть к тому же хорошим человеком. Однако сомнений, что Спиноза именно таков, ни у кого не возникало. Бейль отмечал, что «те, кто был хоть в какой-то мере знаком, со Спинозой… единодушно считают, что это был человек обходительный, приветливый, честный, услужливый и очень порядочный»[305].

История жизни Спинозы окружена романтикой мифа. Обычно говорят, что он вынужден был зарабатывать на хлеб и вел жизнь простого ремесленника, занимаясь шлифованием линз, не прекращая при этом свои одинокие поиски истины. На самом деле Спиноза жил весьма комфортно, пусть и скромно, на подарки и вспомоществования от своих немногих преданных поклонников и учеников. Подобно многим другим людям его времени, интересовавшимся оптикой и экспериментальной наукой, Спиноза сам делал некоторые свои инструменты. Но его работа над линзами преследовала главным образом научные цели, а не коммерческие[306]. Декарт, например, тоже увлекался шлифованием линз. Однако сработанные Спинозой инструменты были непревзойденного качества, а его практические умения среди прочих служили лишней причиной, по которой его общества искали преданные науке и «новой философии» люди со всей Европы.

В 1673 г. Гейдельбергский университет предложил Спинозе занять кафедру философии как мужу «проницательнейшему и знаменитейшему» при условии, что он не станет злоупотреблять должностью ради «потрясения основ публично установленной религии»[307]. Спиноза не мог принять это ограничение и ответил отказом (университет же вскоре все равно был закрыт оккупационными французскими войсками). Хотя его изгнали из амстердамской синагоги, а затем почти повсеместно поносили в печати, находились люди, ценившие его выдающийся ум и преисполненные страстного желания лучше узнать его мысли, пусть даже мало кто принимал их полностью.