Мечта обретённая

— Замок, дворец, пещера, деревня — всё равно! Главное, что вокруг были люди определённого склада и они вели себя определённым образом. Не в том смысле, что они были абсолютно предсказуемы, наоборот! Но мы понимали друг друга с полуслова — тогда, когда хотели. И не понимали абсолютно — тоже когда хотели. Как ты удачно сказал, мир понятие качественное, а не количественное, и он может быть предельно мал. Для моего идеала оказалось достаточно полусотни человек — именно они стали им. Миры создаются не страны, не техника, не что-то ещё. Сначала появляются люди, а от них уже зависит всё остальное. Вокруг них образуются страны, они придумывают технику. Они делают тебя, такого, какой ты есть.

— Не согласен с последним, — раздался позади нас негромкий, но мягкий голос, по одному которому можно было опознать Монаха. — Хотя и не отрицаю влияния людей друг на друга. Увы, вынужден прервать вашу дискуссию: Граф, подойдёшь к Эрго? Он тебя зовёт.

— Иду, — кивнул тот. Постепенно возвращаясь в реальность, он торжествующе посмотрел на меня: — Так что не всё так просто. Впрочем, на вопрос, в чём состоит наша задача по сути, если свои идеалы мы реализуем сразу же по приходу, у меня ответа нет.

— Как и у Правителей, — улыбнулся я, провожая его взглядом.

— Она может заключаться в личностном росте, — предположил Монах. Сел на освободившееся место в полулотос, подставил лицо периодически залетавшему в пещеру ветру. — По крайней мере, такая идея очень популярна в среде Одиночек. Тебе интересно?

— Конечно, — согласился я.

— Для себя я её формулирую так. Переход между мирами предоставляется не любому человеку, а соответствующему определённым параметрам — об этом как минимум говорит Хранитель. Элемент случайного выбора, думаю, присутствует, но это в данном случае не важно. Таким образом, мы имеем две группы людей, одна подходит для этого мира, другая нет. Хранитель, опять же, говорит о том, что мы награждены правом реализовать свои мечты, из чего следует, что мы позитивная группа, то есть в чём-то лучше другой, а не хуже.

— Эй, помнится, ты критиковал меня за формальную логику, — со смешком поддел я. Монах улыбнулся:

— В данном случае она не противоречит социальной. Хотя, конечно же, ты можешь искать в ней нестыковки, это должно приблизить нас к истине.

— Пока всё в порядке. Продолжай.

— Позитивное отклонение имеет непосредственную связь с мечтами. Но, судя по полученному здесь опыту, твоему в том числе, содержание мечты каждого конкретного человека роли не играет. Значит, дело в особенной организации сознания, как-то влияющей на оформление мечтаний.

— И про организацию сознания я от тебя слышал, — заметил я. — Совсем недавно. Извини, что перебиваю, можешь считать это комментарием, не дотягивающим до критики.

— И у меня есть на это ответ, — кивнул Монах, — я оперирую наиболее привычными мне категориями как наиболее разработанными и удобными.

Я поднял руки:

— Всё, молчу.

— Всё нормально, — он даже это умудрился перенять у Виграфа. — Так вот, если разница в том, как мечты создаются и действуют на нас изнутри, то она непосредственно связана с различиями людей по типам мышления. Наверное, ты и раньше замечал это, но не обращал внимание: кто-то генерирует одну идею за другой, ни на одной подолгу не останавливаясь, кто-то формулирует медленнее, но отбрасывает так же быстро. Есть люди, которые выбирают себе цель сразу на всю жизнь — и всю жизнь за ней идут, не отвлекаясь ни на что другое. Есть множество промежуточных вариантов.

Монах замолчал, вроде бы отвлёкшись, и я рискнул уточнить:

— Значит, чем сильнее держишься за мечту, тем выше шанс попадания?

— Держаться можно по-разному, — задумчиво покачал головой напарник. — Будешь смеяться, но я сейчас встроил в мысли услышанное от Виграфа. Дело вот в чём. Если человек страстно желает приобрести что-то — машину, квартиру, спутника жизни, — и вкладывает в достижение все свои силы, можно ли его назвать мечтателем?

Я попытался припомнить среди своих бывших знакомых людей похожего склада — и невольно поморщился, наткнувшись на самый очевидный пример. Именно такими являлись мои родители, положившие жизнь на алтарь материального благополучия.

— Ни в коем случае. Я так думаю.

— Я не столь категоричен, но тоже полагаю, что нет, — мягко кивнул Монах. — Это целеустремлённые люди, но их мечта строго ограничена. Она может менять размеры в ту или иную сторону, но автомобиль не превратится в картинную галерею. А можно ли назвать мечтателем человека, который, что называется, витает в облаках и забывает про окружающий мир, замещая его вымышленным?

— Тут сложнее, — осторожно ответил я.