Мечта обретённая

— Правители, ударяющиеся в футуризм, резко ограничивали свой потенциал и получали его обратно только развоплотив всё созданное. Механики, засевшие в Гнёздах, изолировались от внешнего мира и о них практически ничего не известно, если не считать немногочисленные наблюдения издалека. Хочешь сказать, между изоляцией и технологическим уровнем прямая связь? Правители таким образом закрывались от окружающего и… превращались в подобие Одиночек?

— Связь есть, но только если брать их в очень широком смысле, — Эрго покачал головой. Подбавил ехидства: — Ну же, так много времени провёл в Республике, а упускаешь из виду основы социальной организации.

Проигнорировав озвучивание факта из моей жизни далеко за пределами Фор-Корста, я пошёл по прямым ассоциациям:

— Республика. Эльфы, коммунизм. Организация… Коммунизм — экономика? Демократия?

— Экономика, — кивнул Эрго, — а именно взаимозависимость социальных отношений и производительных сил.

Негромко, чтобы не спугнуть вспыхнувшую мысль, я высказался:

— Несоответствие формы и содержания. Правители имели в голове какую-то схему идеального государства — но ведь государство это не заводы и фабрики, а способ объединения людей. При том, что всё создаёт конкретный Правитель. И когда создаётся что-то нарочито футуристичное, не отдельной частью, например, электроника во дворце, а распространяемое на всю систему, происходит… ошибка. Вроде математической.

— Почему ошибка? — сделал акцент Эрго. У меня не было ответа на этот вопрос — но он пришёл сразу же, как только я вспомнил первые свои недели правления княжеством.

— Потому что невозможно управлять сложноорганизованным обществом!

Я схватился за голову — буря эмоций усиливалась каждую секунду, подкрепляясь выбросами энергии от встающих на свои места кусков головоломки.

— Я раньше думал, что феодализм — это крестьяне и дворяне. Хрен там! Это чертова куча самых разных слоёв: крестьяне образуют общины, из общин бегут недовольные и образуют контробщины, все они и вдобавок рабочие спорят из-за земли, на которой чего только ни находится! А в городах и того хуже. Каждая торговая компания, каждая гильдия, каждая чиновничья группа тянет одеяло на себя, борясь за свои интересы. Это всё понятно и естественно — не за чужие же им бороться, — но мне пришлось погружаться во всё это и перетасовывать, чтобы их отдельные интересы не противоречили общегосударственным. О которых, такое ощущение, заботился я один!

Эрго молчал, занимаясь своими горшками, но на лице его возникла тень улыбки, не то одобрительной, не то снисходительной. Дождавшись конца моей тирады, он подвёл итог:

— И чем выше уровень технологий, тем больше плотнее информационные потоки и тем сложнее организуется общество. Пусть у тебя и не исторический феодализм, но суть ты уловил.

— Представить не могу, каково жить в кибернетике, — тихо сказал я. — Мне даже жаль тех Правителей, которые через это прошли.

Хозяин дома милостиво выделил мне несколько минут на то чтобы прийти в себя, сам в это время разбираясь с печкой и ставя готовые изделия обжигаться. Закончив, он заново наполнил кружку и переместился на лавку рядом со мной, привалившись к стене.

— А что тогда с Гнёздами? — запоздало спросил я.

— Да ничего, — Эрго поморщился и сделал ещё глоток воды. — Там собираются те дурачки, которые верят, что все проблемы не в них, а в чём-то другом. Кооперируются с переменным успехом, развивают науку…

— Но, если они действительно развиваются, разве они не должны были давным-давно обогнать окружающих? Так, чтобы это в чём-то выражалось, я имею в виду. Захватить весь регион с помощью лазеров, роботов, например.

— Тебе однажды довелось повоевать. Как тебе, сильно помогли бы лазеры?

Вздрогнув от воспоминаний о штурме Киева, я вынужден был признать:

— Не сильно. Но ведь у меня и нормальной обороны не было…

— О том и речь. Что такое оборона? Это концепция размещения сооружений, защитных приспособлений и личного состава, направленная на удержание местности. — Слушать Правителя, который у меня ассоциировался с военными действиями немногим выше Монаха, но рассуждающего о них тоном и словами Нармиза, было так забавно, что я не сдержал улыбку. — Концепция основывается на идее об организации боевых единиц. А чтобы эта идея возникла, нужно воспринимать войну как-то иначе чем передвижение солдатиков по полю и их стрельбу друг в друга.

— Неужели у них всё настолько плохо? — поразился я.

— Не настолько, конечно, но суть состоит именно в этом. Люди имеют научную картину мира, то есть верят в принципиальную познаваемость вселенной, но напрочь игнорируют социальную сущность человека. В результате вместо познания природы у них бесконечные конференции, вместо саморазвития — подковёрная борьба, а вместо самокритики — ракеты, которые взлетают и крошатся о небесную твердь.

— Насчёт ракет ты шутишь?

— Да нет, совершенно серьёзен. Если их выпустить с планеты, они ведь решат, что во всём правы и надо продолжать двигаться в прежнем направлении.

Эрго вздохнул. Приложился к кружке, мотнул головой.