Мечта пилота

В общем работы хватало на всех, и все были вполне довольны, если не сказать – веселы. Однако, по общему признанию, лучше всех себя чувствовал бортмеханик Егоров. Полёт и жизнь на полюсе дали ему возможность осуществить своё крупнейшее изобретение и пожинать приносимые им богатые плоды.

Да, учитель имел все основания быть довольным своим учеником! Егоров считался молодым бортмехаником и производственным "папашей" считал старого бортмеханика Дудорова, а тот сумел заразить изобретательским зудом своего любознательного и энергичного ученика.

С тех пор, как Егорову стало известно, что он идёт в большой арктический перелёт, он крепко задумался над больным вопросом северных полётов вообще – над запуском мотора во время мороза. Над этой проблемой не один год ломали головы полярные лётчики и бортмеханики. Предложений было немало, но реального, вполне надёжного средства никто назвать не мог.

И здесь Егорову помог его "папаша". Он изобрёл незамерзающую смесь для радиаторов. Этого было достаточно, чтобы окончательно оформилась давно зародившаяся у Егорова мысль. Он её немедленно предложил Бесфамильному. Лётчик сумел оценить по-настоящему мысль своего бортмеханика и настоял на переоборудовании "Г-2" по его чертежам.

Сейчас, на полюсе, выдержавшее неоднократные испытания в самых суровых условиях изобретение Егорова вызывало неподдельный восторг всего экипажа. О лучшей награде изобретатель не смел и мечтать.

Изобретение Егорова давало возможность в любой мороз запускать все четыре мотора "Г-2" в умопомрачительно короткие сроки – в двадцать – двадцать пять минут. В принципе оно сводилось к следующему:

К чехлу правого среднего мотора пристёгивалась цилиндрическая юбка из шёлкового полотна. Растянутое тросиками, крепящимися к шасси, лыжам и вмороженным перед самолётом колышкам, это лёгкое сооружение легко выдерживало даже свежий ветер. Под "юбку" устанавливались один-два примуса, от которых к мотору и в пассажирскую кабину шли трубы. С помощью этих труб в обогреваемом моторе и в кабине всё время поддерживалась комнатная температура.

В стены пилотской рубки были вделаны два нормальных шестидесятилитровых баллона сжатого воздуха под давлением в двести атмосфер, предназначенные для запуска моторов. Зарядка баллонов производилась автоматически компрессором, установленным в передней части обогреваемого мотора. Егоров, как в самом себе, был уверен в безотказной работе своего автоматического компрессора, но, отдавая дань общему лозунгу экспедиции: "предусмотреть всё", всё же на всякий случай взял на борт ручной компрессор. При его помощи в одном из баллонов можно было довести давление до восьмидесяти атмосфер, что вполне достаточно для запуска тёплого мотора.

Пользуясь сжатым воздухом, Егоров в два счёта заводил обогреваемый мотор. Но это ещё не выход. На одном моторе не полетишь. Как же быть с остальными?

Вот здесь-то и была зарыта собака егоровского изобретения!

Радиаторы всех моторов заполнялись незамерзающей дудоровской смесью. Она не боялась морозов, и, выключая моторы, её не приходилось спускать, как воду. Системы же охлаждения всех моторов были соединены между собой. Закрыв радиатор и запустив обогреваемый мотор, Егоров в три минуты доводил температуру его жидкости до восьмидесяти градусов выше нуля, а затем включал помпу, которая гнала нагретую жидкость в левый средний мотор. Подчиняясь закону циркуляции, тёплая жидкость быстро вытесняла холодную из левого в правый работающий мотор. Через пять минут запускался подогретый таким образом левый мотор. Теперь работают оба средних мотора. Их водяные магистрали соединены с магистралями обоих крайних. Оба средних одновременно обогревают свои крайние. И такой круговорот нагретой жидкости приводил к тому, что не проходило и получаса, как все моторы, несмотря на мороз, ревели на полном газу, и Егоров докладывал своему лётчику о готовности к полёту.

Не удовлетворяясь этим, Егоров установил медные змеевики в масляных баках. Пользуясь горячей жидкостью работающих моторов и своей помпой, он всё время поддерживал нормальную температуру смазочного, не имея неприятностей и с этой стороны. Во время стоянок ему не приходилось спускать масло из баков и нагревать его перед полётом.

Оборудованный по предложению Егорова "Г-2" получал весьма ценную в сложных условиях стоянки на полюсе способность – сняться с льдины и пойти в воздух почти немедленно. Поэтому бортмеханик с полным правом подтрунивал над рассказами о том, как северные лётчики порой сутками бились над запуском застывшего мотора какого-нибудь "Р-5" – мухи по сравнению с "Г-2".