Мечта. Шарлотта Морель

Вероятно, за такими действиями Гросэта стояли личные цели. По крайней мере его недоброжелатели утверждали, что он стремился достичь известности любыми средствами, включая дуэль. Несмотря на это он нашел поддержку у некоторых своих друзей, среди которых были Виктор Нуар, некий Ульрих де Фонвиль и Жозеф Дагерран, который знал Гросэта еще по колледжу.

Виктор Нуар согласился поехать в Отой вместе с Фонвилем. Вместе с ними отправился Дагерран, но он ждал своих друзей в кафе, пока те исполняли свою миссию.

Нуар и Фонвиль подошли к старому красивому дому, который во времена Реставрации выглядел гораздо лучше, чем теперь, и позвонил в дверь. Их провели в маленькую захламленную приемную, где было холодно и неуютно.

Фонвиль сел, а Виктор Нуар, волнуясь, стал ходить взад–вперед по комнате.

— Успокойся, Виктор, присядь, — сказал Фонвиль.

— Никогда в жизни у меня не было такого страстного желания кого–нибудь ударить, как Пьера Бонапарта, — сказал Нуар в бешенстве.

— Ты должен взять себя в руки. Это неприятный тип, но он горяч и ни перед чем не остановится.

Нуар подошел к окну и отдернул занавеску. Лучи заходящего солнца освещали вершины деревьев, и маленькие птички в поисках корма прыгали по посыпанной гравием дорожке. В отдалении чья–то девочка играла сама с собой в классики.

— Сколько дней мы уже не видели солнца, — сказал Виктор. Он приложил ладонь к теплому стеклу и подумал, что, когда наступит весна, он обязательно отправится кататься на лодке по реке.

Неожиданно за его спиной распахнулась дверь. Нуар обернулся.

В дверях стоял принц Пьер Бонапарт. Он был среднего роста, довольно плотный, грубые черты его лица не говорили о благородном происхождении, а сильно выдающийся нос свидетельствовал о принадлежности к роду Бонапартов. Густая борода скрывала рот. На лице было фальшивое выражение доброжелательности, однако за ним внимательный наблюдатель мог прочитать жажду удовольствий и неуемное тщеславие. Нуару он напоминал какого–то дикаря, затянутого в слишком тесный для него дорогой костюм.

Фонвиль и Нуар спокойно стояли, пока Бонапарт рассматривал их.

— Вас послал Рошфор? — резко спросил принц хриплым голосом, который трудно было бы забыть из–за странного тембра.

— Нет, мы пришли от имени месье Паскаля Гросэта, — сказал Ульрих де Фонвиль.

На лице Пьера Бонапарта отразилось удивление. Он прочитал письмо, которое ему протянул Фонвиль. Нуар молча наблюдал. Оба ожидали реакции принца.

Принц прочитал письмо, отложил его в сторону и подошел к ним, держа одну руку в кармане.

— Я нелестно отозвался о месье Рошфоре, — сказал он, — потому что он представляет собой рупор толпы. Я не ссорился с месье Гросэтом. Но вы выступаете от лица этих мерзавцев?

Это было неприкрытым оскорблением. Виктору Нуару с самого начала стоило большого труда сдерживать себя. Теперь, при слове мерзавцы, он угрожающе сделал шаг вперед.

— Мы выступаем от имени наших друзей, — ответил он принцу холодно.

Бегающие глазки принца Пьера Бонапарта смотрели мимо него, и инстинкт Нуара подсказал ему, что надо быть настороже. Но было уже поздно. Неожиданно Пьер Бонапарт сделал шаг вперед и рукой наотмашь ударил Виктора Нуара по лицу. Затем, также неожиданно, он вытащил правую руку из кармана. В руке оказался пистолет, и он выстрелил почти в упор.

Виктор упал ничком. Бледный от гнева, Пьер Бонапарт выстрелил в Фонвиля и промахнулся.

Фонвиль выхватил свой револьвер и нажал курок, но произошла осечка. В приступе гнева принц выстрелил снова. Фонвиль закричал и бросился к двери. Он почувствовал, как пуля, задев за ткань его пиджака, пролетела мимо.

Он пронесся по коридору и вылетел из дома на улицу. Выбегая из дома, он споткнулся о тело Виктора Нуара, который лежал лицом вниз на тротуаре близ двери.

— Виктор! — закричал Фонвиль.

Он попытался привести своего друга в чувство, но руки молодого человека свисали как плети. Фонвиль стал яростно трясти тело, слезы бежали у него по лицу. Тогда он схватил Виктора под руки и, напрягаясь изо всех сил, потащил мертвое тело за собой.

Он миновал ворота и передвигался по направлению к кафе. Вокруг него стала собираться толпа. Захлебываясь слезами, Фонвиль стал объяснять, что произошло. Тут он увидел, что к нему бежит Дагерран.

Подхватив тело Нуара с обеих сторон, они протащили его еще сотню ярдов до ближайшей аптеки. У дверей собралась толпа. Перепуганный аптекарь провел их в маленькую комнату, наполненную запахами лекарств. Нуар был недвижим. Фонвиль в изнеможении рухнул на стул.

— Он умер, — сказал фармацевт. — Должно быть, пуля прошла через легкие.

— Нет! — простонал Дагерран. — Этого не может быть! Только не он! Он был так молод!

— Он мертв, — повторил фармацевт. Это был маленький, опрятный, лысый человек со светлыми глазами за стеклами очков. — Он убил его. Убийца! — сказал он. Его голос дрожал. Он погрозил кулаком в направлении дома Бонапарта, и этот жест выразил всю глубину гнева рядового человека, беспомощного перед лицом тирании.

Новость молниеносно разнеслась по всей улице, а потом и по всему городу.