Мечта Степана

– Я буду голых баб рисовать, – признался его однокашник, тот что предлагал ему сходить в одно интересное место. – Небольшие такие картинки. Холста мало уходит. Это раз. Красок совсем чуть-чуть. А денежка приличная. Ваш брат купец и будет их у меня покупать. Для своего умственного удовольствия.

– А чего сразу «купец»? – слегка возмутился Степан.

– Давай без обиды Степа, – ответил ему подвыпивший товарищ. – Нравы у купцов попроще и деньги есть.

Этот разговор Степан запомнил. Умом он понимал правоту своего товарища. Именно обнаженная натура, скорее всего, будет пользоваться спросом. Нет, конечно, когда он станет известным, то пойдут заказы на портреты родных и близких. Но это когда будет?!

Но все-таки совсем голых рисовать Степан страшился. Это, наверное, в Париже или Москве можно. А тут в его маленьком городке и побить могут. Поэтому он и поставил в декорации кровать. А в ней … Молодая женщина просыпается ранним, солнечным утром. Не обнажена. В простой ночной сорочке. Но это ничего. Такая одежда, как ночная сорочка, ничего не скрывает, а только взгляд притягивает. При этом, и минимальные приличия как-бы соблюдены.

«Эх,» – вздохнул Степан. – «Темнота и невежество кругом. Вот Рафаэль еще 400 лет назад рисовал обнаженных женщин. И ничего никто ему не сказал».

Итак, декорации были готовы, что и как рисовать Степа знал, оставалось найти натурщицу.

«Может, кухарка согласится?» – подумал Степан и захохотал. Он начинал новое дело, то к чему стремился всю свою жизнь, и не прочь был пошутить. Полная, немолодая кухарка хорошо готовила, тщательно следила за домом, но в натурщицы, конечно, не годилась. Поэтому Степан решил пойти проторенным путем.

Проституток в его городе не было, но только на словах. А на деле все было, как везде. Заплати, что положено нужным людям и делай свое дело, а желающих до плотской любви было достаточно. Вот и Степан знал, куда надо ему пойти.

Это был большой, по меркам его городка, бревенчатый дом за высоким глухим забором. И пускали туда не всяких. Посмотрят в щелку на входной, тяжелой двери, да и скажут, мол, иди подобру-поздорову мил человек, пока я собак не спустил. Но Степана еще помнили в городе, как купца, и в дом пустили.

Хозяйкой заведения была некая Мария Егоровна, дородная, немолодая тетка. Встретив бы ее в городке, Степан принял бы ее за купчиху, жену купца не ниже первой гильдии. Уж больно уверенный и строгий был у нее взгляд.

Степан объяснил, что ему нужно. Хозяйка кликнула свободных девочек. Молодой художник выбрал одну, ту которая меньше всего походила на жрицу продажной любви.

– Новенькая глянулась, – сказала Егоровна, как про себя стал называть хозяйку заведения Степан.

Новенькая-то новенькая, но загнула хозяйка за нее цену, как за старенькую.

– Я ж с ней ничего делать не буду! – возмутился молодой художник. – Только рисовать.

– Да, хоть чаи распивайте, – невозмутимо ответила Егоровна. – Вы ж поймите Степан Игнатьевич, если бы Дунька не у вас была, она бы деньги зарабатывала? Зарабатывала. Поэтому и такая цена.

– А так, хоть чаи распивайте, – снова повторила, понравившуюся ей фразу, хозяйка.

Пришлось согласиться. Сказал выбранной девушке, которую, как он понял, звали Евдокией, сходить в баню и приходить к нему завтра утром. На том и распрощались. Уплаченных денег было жалко, но Степан успокаивал себя будущими барышами.

Евдокия пришла к нему, как и договаривались рано утром. Степан отвел ее в свою студию.

– Раздевайся, – сказал он.

Степан волновался. Начиналась его новая жизнь, жизнь художника. Он – в своей студии, у него есть натурщица. Сейчас он будет творить. По такому поводу молодой человек даже переоделся. В Москве, кроме художественных принадлежностей, он купил широкую, свободную, синего цвета блузу и берет. Так что все было готово.

Пока Степан витал в мыслях, Евдокия разделась и стояла голая посреди комнаты. У нее была большая грудь, широкие плечи и полноватые ноги, а на лице – хитрая улыбка.

– Одень ночную рубашку, – сказал Степан. Он помнил наставления учителей из рисовальной школы. «Полускрытое – привлекает, выставленное на показ – неинтересно».

Выражение лица его натурщицы сменилось на удивленное, но приказ Степана она выполнила.

– Теперь Евдокия ложись на кровать, – сказал Степан.

– Лучше Дунькой зовите, – сказала натурщица, но потом добавила. – Или Дуней.

Так началась работа. Сколько раз Степан рассматривал картины на похожие темы. Роковая, полуобнаженная женщина лежит в постели. Служанка подносит ей зеркало, а та любуется на себя. Но какая служанка могла быть в декорациях его студии? Не может быть служанок в деревенской избе! Поэтому Степан просто заставлял Дуню менять позы. Вот она прикрытая одеялом. Вот одеяло слегка откинуто. Вот девушка повернулась лицом к стене, а ее ночная рубашка задралась, обнажив привлекательные места. Такая поза Степану нравилась больше всего. Словно ждешь, что вот-вот девушка повернется, и зритель увидит лицо спящей. Да и покупатели на такую картину могут раскошелиться.