Мечта

Сорок. Он поперхнулся и закашлялся, неосмотрительно глотнув непрожеванный орех. Вновь зашагав в темноту, он старался игнорировать эту мысль, как игнорировал в последнее время очень многое. Попытался просто гулять и не думать о том, что ему сорок и всю свою жизнь он только и занимался тем, что исполнял приказы других, никогда не делая то, чего сам хотел.

Но как бы он ни старался сохранить мир в душе, постоянные приглушенные раскаты грома он проигнорировать не мог. Это не был сотрясающий душу и тело грохот – просто гул строительных механизмов, от которого мелко дрожал воздух и тряслась почва. Сколько лет это продолжается? И конца этому не видно. Насколько должен вырасти этот город, Никки? Насколько?

Тихий, но быстро усиливающийся шум заставил его обернуться туда, где небольшой вагон подвесной канатной дороги двигался в сторону центрального квартала. Лица гражданских и солдат глядели из него наружу и мысли их были так же скрыты, как его собственные.

Кроме них, в вагоне можно было увидеть серьёзные лица нескольких детей. У некоторых от нетерпения блестели глаза, иные были затуманены страхом. Их везут в первые приемные семьи. Это было одно из немногих всеобъемлющих новшеств, которые Андрей поддерживал безоговорочно. В рамках созданной еще двадцать лет назад во время Исхода из Внутренней Сферы программы, которую Николай значительно расширил, маленькие дети воспитывались наставниками и приемными родителями – ради лучшей подготовки к будущей профессии. Слишком много дел ожидало их, чтобы позволить им обычное детство. Он никогда не задавался вопросом – а не сформировались ли его убеждения под влиянием собственного детства, проведенного в годы восстания Амариса.

Тем не менее, он заметил, насколько юны были лица детей – и знал, что это был один из ключевых моментов, раздражающих колонистов. Обвинения в том, что Николай желает разрушить семью и обречь её на уничтожение, находили свое отражение в демонстрациях и лозунгах, намалеваных на машиных и домах. Он пожал плечами. Противоречивые чувства, вызванные тем, что, с одной стороны, он поддерживал эти действия своего брата, с другой же – ненавидел необходимость лично преподавать именно этим детям искусство убийства, заставили его расхохотаться над самим собой. Пытаешься усидеть на двух стульях, Андрей? Или ты поддерживаешь эту программу, или не поддерживаешь. То, что я обучаю их, с какой стороны у

ружья ствол, не меняет того факта, что парнишка, работающий на побегушках у ученого и желающий когда-нибудь пойти по его стопам -максимум семи лет отроду.

Он пожал плечами вслед удаляющемуся вагону. Еще одна тема, о которой он предпочитал не задумываться. Тем не менее, он заметил расстояние, которое отделяло простых людей от солдат. Как бы он ни старался, он не мог не прийти к выводу, высказанному Сарой ранее: жившие здесь колонисты вовсе не радовались изменениям в их жизни. Совсем не радовались.

И уж тем более – тому, что мы ровняем с землей их город, чтобы на его месте выстроить этого монстра.

Андрей пошел дальше, размеренно переставляя ноги. Небольшие ховеры и солидных размеров грузовые машины все чаще попадались навстречу – город оживал. На горизонте появилось солнце, прогоняя ночную тьму и купая город в ярком, лишенном иллюзий свете.

Добравшись до центральной площади, он немного притормозил рядом с пересечением нескольких, больших и маленьких, улиц. Всего их было четыре – одна из них та, по которой он пришел. Первый луч огромного пятилучевого перекрестка, строящегося здесь. Или шестилу-чевого? Андрей никак не мог вспомнить. Он знал даже, почему: когда бы Никки ни заговаривал о своем видении нового, совершенного города – он всегда обрывался на полуслове.

Вторая великолепная улица поворачивала под идеально прямым углом и продолжалась по направлению к лежащему примерно в двадцати пяти километрах почти полностью построенному новому космопорту. Эта часть монорельсовой дороги была уже завершена. Две другие, не такие широкие, разбегались под тупыми углами к другим лучам и формировали пятисто-роннюю границу центрального района.