Мечта

Десять километров в длину. Десять километров, Никки. Десять километров! Андрей грустно кивнул. Но ты бы свободно сделал из них двадцать или пятьдесят, имей мы на это средства. Но это превышает границы возможного для нас. Даже гражданские, которых мы привезли с собой, скрипят от тяжести, которую мы на них наваливаем.

Он уставился на практически безжизненные кварталы нового города. Там, где когда-то располагалось старое поселение, не было ничего. Так основательно его не сравняла бы с землей даже орбитальная бомбардировка. И ты удивляешься тому, что они тебя не любят, Никки. Что они тебя боятся. Ты сваливаешься им на голову невесть откуда, разрушаешь их город, после чего оставляешь его развалины пустыми, ожидающими Бог знает чего… Его мысли оборвались, когда в самом центре этого запустения он вдруг что-то заметил. Странная, одинокая фигура в середине пустоты.

Словно притягиваемый невидимой цепью, он шаркающими шагами направился в ту сторону.

Чтобы отвлечься, он оглянулся на площадь. Работа над остальными тремя – или все-таки четырьмя? – лучами звезды едва началась. Но объявления об их начале были развешены и, несмотря на протесты и ежедневную необходимость убирать граждан, приковывающих себя цепями к предназначенным на снос зданиям, расчистка продолжалась. На свой лад Никки был так же непреодолим, как природный катаклизм.

Солнце поднялось выше на небосводе и, хотя стояла поздняя зима, Андрей вспотел. Шоколадка свинцовой тяжестью давила на желудок и ему пришлось несколько раз сглотнуть – так пересохло у него во рту.

Его мысли продолжали блуждать. Он запутался в почти что паническом состоянии сомнений и поисков извинений, так что ему пришлось насильно брать себя в руки: «К черту, Андрей! Когда это кончится? Приди в себя, наконец!».

Яростные слова, казалось, помогли. Но он слышал их отголоски, разнесшиеся почти на километр над развалинами. Ему казалось, что он в самом деле вступил на ничейную землю – в место, почва которого несла на себе впечатанные мокрыми от крови человеческими костями слова: «Оставь надежду, всяк, сюда входящий!».

Словно прохладная рука легла на его лоб и Андрей едва не споткнулся, когда, остановившись с колотящимся сердцем и гулко бухающей в ушах кровью, взглянул вверх. Он глубоко

вздохнул, войдя в тень и привыкая к резкой перемене освещения.

Внезапно заслезившимися глазами он увидел огромную, двенадцатиметровую скульптуру. Хотя он был уверен, что многие найдут утешение в гордой, задумчивой позе, приданной скульптором статуе – как она глядит на свет звезд, с которых прилетела, на дальнюю точку, где Николай когда-то впервые коснулся грунта Страны Мечты… – ему она казалась неподходящей. Иногда он даже видел, как переживающие бурю эмоций наблюдатели даже проливали слезы от полноты чувств – каких именно, он сказать не мог.

Слезы, которые каждый раз удерживал Андрей, не были слезами гордости. Или восхищения. Или преклонения. Щекотка в глазах имела совершенно иной, более глубокий источник, который питал лишь невидимые слезы.

Страдание.

Внезапное воспоминание захлестнуло его и слезы все-таки пробились наружу. Пустой пьедестал в парке Камерона на Эдеме. Я знал, что произойдет. Я знал это уже тогда и я просто не мог поверить в то, что это будет на другой планете. Слезы лились, не переставая – так же, как и каждую субботу. Демоны, с которыми он не мог столкнуться нигде более, кроме этого места, в тени величайшего генерала в истории человечества.

«Мне так жаль… Что они с тобой сделали, отец…».

12

Джунгли Николая, Маккенна

Страна Мечты

Скопление Керенского

18 марта 2807 года

Что-то двигалось сквозь переплетение лиан.

Андрей пытался оставаться неподвижным, однако он как-то неправильно надел защитный костюм и легкая щекотка, начавшаяся полчаса назад, была уже на полпути к настоящему жжению, требовавшему немедленно почесаться. Однако он точно знал: стоит ему пошевелиться – и что бы там ни приближалось, тут же исчезнет, несмотря на привязанного в качестве приманки ягненка. А это тебе совсем не понравится, Никки, не так ли? В конце концов, это твой спектакль. Что бы это ни было.

Его лицо вспотело в давящей жаре джунглей, хотя защитные комбинезоны были почти герметично застегнуты, чтобы не пропускать запахи его и Николая.