Мечта

Но как? Я знаю своего брата с рождения, а ты смогла за столь краткое время войти в его жизнь? Он никогда и никого к себе не подпускал. Что в тебе такого особенного?

Его разум тяжело ворочался в ворохе вопросов, на которые не было ответа. Мысль о нем и Дане и о том, что его брат может быть влюблен, не появилась даже на краю его сознания. Ему это казалось слишком… человечным для Николая. Конечно же, он до сих пор был поражен той скоростью, с которой его брат создал кланы.

– Андрей, уже время.

Он посмотрел на Дженнифер, потом на Николая… и что-то заметил.

Несмотря на страшный жар, от которого кожа едва не получала ожог, глаза Николая были холодны, словно лед. Однако в их глубине блуждало некое чувство – он буквально наслаждался той свободой, которую его брат так редко дарил ему.

– Время для чего? – спросил, наконец, Андрей, втягивая воздух – он был столь горяч, что жег его грудь изнутри. Огромный костер выбрасывал клубы дыма и искры прямо над их головами, давая удивительное ощущение свободы дыхания – пока они были готовы выдерживать потрес кивание собственных волос, скручивающихся от жара.

– Мы породили кланы, Андрей. Теперь пришло время, чтобы породить нечто иное. Нечто, давно уже назревшее.

Андрей удивился странному выбору слов Николая, однако прежде, чем он смог это обдумать, следующая фраза вызвала в нем настоящий ураган чувств:

– Пришло время нам с Николаем пожениться, Андрей, – Дженнифер взорвала эту бомбу столь будничным тоном, будто заказывала пару сотен канцелярских скрепок.

Челюсть Андрея медленно отвисла. Краткий миг спокойствия был сметен водоворотом эмоций. Он несколько раз перевел взгляд в Николая на Дженнифер и обратно и, наконец, понял выражение глаз Николая – и ощущение собственной силы, которое буквально излучала Дженнифер.

– Когда? – он чувствовал себя круглым идиотом, но большего из себя выдавить не смог. Дженнифер улыбнулась и сбереженное специально для него презрение засияло на её лице в

полную силу.

– А как ты думаешь, зачем мы вытащили тебя из постели? И почему ты, единственный, тут стоишь?

– Сейчас?

– Ты что, головкой ударился? – её улыбка чуть изменилась – словно танцующие блики при дали ей иное выражение. Теперь она не веселилась, а гневалась. Впрочем, Андрей ни секунды не предполагал, что виной тому свет костра. За что оке ты меня так ненавидишь?

– Джен… – сказал Николай тихим, но явно предупреждающим тоном. Андрей едва не втянул голову в плечи.

Он впервые услышал, как Николай называет её иначе, чем Дженнифер – но более всего его задело то, что они оба использовали для нее одно и то же сокращение. Мысль о том, что он использовал имя, которое является для этой пары уменьшительно-ласкательным и кто знает, каким еще, была для него невыносима… Он благодарил всех, быть может, глядящих на эту сцену богов за то, что его кожа уже и так была красной, как вареная свинина.

– Мы женимся сегодня ночью, Андрей.

– Почему сегодня ночью?

– Почему нет?

Он открыл рот, чтобы выпалить целую кучу возражений, но не придумал ни одного. Потому что ни одного просто не было. Если он правильно посчитал, они были парой вот уже пять лет. Этого было достаточно хотя бы для брака по привычке. Они были взрослыми людьми, имеющими возможность самостоятельно распоряжаться своей жизнью.

Почему же это событие отозвалось какофонией тревожных сигналов в его сознании?

– А где священник? – спросил он лишь потому, что больше ничего толкового не придумал. Николай бросил на него вопросительный взгляд, но Дженнифер опередила его возражения:

– Священник, Андрей? Пастор? Я и не знала, что ты ударился в религию. Это твой дружок Хаттиб на тебя так повлиял?

Он медленно покачал головой.

– Нет. Просто… просто… – он пожал плечами, не найдя подходящего ответа.

– Просто все так делают, правильно? Ут, – теперь презрение слышалось и в её голосе. -Да.

– Уж кто-кто, а ты-то должен знать, как мало это значит. И как мало мы придаем этому значения.

– Андрей, – Николай кивнул Дженнифер.

– Андрей, если Бог существует, то он примет клятву верности, которую мы принесем друг другу, причем неважно, будет ли нашим свидетелем священник или её вообще никто, кроме

нас, не услышит. Если Бог есть – для него имеет значение лишь то, что в наших сердцах – так учила нас мать. Мы уже так давно посвятили себя друг другу, что в наших собственных глазах мы уже давно женаты. Но так же, как пришло время формально объявить миру об основании кланов, Андрей – и совершенно неважно, как долго они уже существуют в моей голове – так же пришло время объявить миру о нашем браке.

Андрей заглянул глубоко в глаза своему брату. Он искал… он сам не знал, что искал. Однако что бы это ни было – он вынырнул назад из ледяных глубин на поверхность, не найдя ничего. Так что он ответил первое, что пришло в голову:

– Тогда почему здесь? Почему не на центральной площади, где это увидят все?