Мечта

Андрей мог невооруженным глазом видеть, как Пол покрывался потом. Неожиданный поиск нужных слов и дурацкая оговорка, едва не заставившая его назвать кланы Силами Обороны Звёздной Лиги – потенциально тяжкая ошибка – все это были гораздо более явные признаки волнения, чем простые слова.

– Что теперь? – спросил он в конце концов. Несмотря на быстро исчезающие остатки терпе ния – может быть, он просто провел слишком много времени в обществе Джен с её абсолют ным отсутствием всяческого сочувствия к гражданским – он почувствовал, что должен помочь учителю сформулировать его неясные страхи.

– Теперь это заявление, что все дети должны быть переведены в приемные семьи. Ну, наконец-то.

– Эта программа существует с самого Исхода.

– Это так, – признала Карлотта, – но это нечто иное.

– Почему? За последние годы программа опеки была существенно расширена. Могу пред положить, что сейчас нет больше ни единой семьи, из которой в ней не принимал бы участия в ней хоть один ребенок.

Она кивнула.

– Это правда. Но до сих пор это не было обязанностью. И даже если структура нашего вновь возникшего общества почти что предусматривает, что наши дети попадают в другие семьи – если они должны найти в них свое постоянное место, это подразумевает весьма сложную проблему. Кое-что, чего другие не видят, работая над воплощением этого… видения. Но сейчас сталь оказалась более не прикрыта бархатом. Вчерашняя директива… она…

– Николай уничтожает семью, – громко прервал Джастин, злым и одновременно испуган ным голосом, словно пытался заглушить свой собственный страх, – Он делает это специально, чтобы разрушить гражданскую жизнь и перекроить её по своим представлениям.

– Джастин! – отчаянно выкрикнул Джефферсон.

– Что? Жюльет же сказала – мы должны говорить с ним открыто. Или я ослышался? – Он вызывающе встретил их осуждающие взгляды, – Вот я и говорю открыто. Мы все так думаем, но я единственный, кто это говорит вслух.

Он снова обернулся к Андрею – взгляд его бегал туда-сюда, словно ему не хватало смелости заговорить дальше. Ничего удивительного, что вы не хотите выступать перед Советом кланов. Их совокупные ярость и презрение были бы твоим смертным приговором, Джастин… а для всех остальных – крахом. И чем же это я заслужил такое народное доверие, что не возьму да и не прогоню вас всех, скопом, с ваших постов?

– Николай пытается уничтожить наши семьи… и… и… мы этого не позволим.

Мертвая тишина оказалась громче любых криков – Андрей пытался выкарабкаться из потока мыслей о доверии и о своей роли в глазах гражданских обратно в реальный мир, не будучи уверенным, в самом ли деле услышал то, что услышал. Он склонил голову набок и неосознанно склонился вперед, подсознательно копируя своего брата.

– Что ты сказал? – не теряя из поля зрения Джастина, он краем глаза наблюдал за шокиро ванными и полными отвращения лицами остальных. Однако более беспокоило его то, что в глазах некоторых он видел, что за словами Джастина скрывалась правда.

Джастин побледнел, услышав этот спокойный вопрос. Его челюсть отвисла, как у коровы, задумавшейся о том, какой клок травы ухватить следующим, а щеки тряслись в такт сердцу, колотящемуся так громко, что Андрей едва ли не слышал этот стук.

– Я сказал, я сказал – мы не можем просто тут сидеть и позволять это делать.

– Я понимаю, – он в самом деле понял и от этого его затошнило. Его голова переполнилась воспоминаниями, так что он не мог вздохнуть. Огромная толпа в трюме «Принца Евгения»

сдавливала его со всех сторон и готовила бунт. Николай и Джес Коул добились, что он подстегнул события, чтобы удержать восстание под контролем. Шипы в стуле превратились в стальные острия, вонзившиеся в его тело с ужасающей болью.

Только не опять. Только не еще раз. Только не это. Я- искра. Ты поэтому позволил нарастать давлению, Никки? Потому что ты знал – воплощение твоего видения не может пройти без проблем. Кто-то взбунтуется. Если ты дашь им такую возможность – вожаки поднимут восстание и тогда ты сможешь отсечь у змеи голову и выпустить восстанию пар? То что на этот раз он, в отличие от прошлого, настолько точно понял, что им манипулируют, не сделало боль легче.