Мечтают ли андроиды об электроовцах?

– Да, – кивнул Рик, – я нейтрализовал трех андроидов.

Они с Айран вошли в лифт и вместе вознеслись на несколько десятков метров ближе к Богу.

– Мне просто пришлось купить то, что ты сейчас увидишь, – сказал он. – Что-то сегодня пошло не так, что-то связанное с их нейтрализацией. Без животного, этого или какого-нибудь другого, я просто не смог бы дальше работать.

Лифт распахнул двери; Рик вывел жену в темноту, к клетке, включил прожекторы, поставленные здесь для использования жильцами дома, и молча указал на козу.

– Господи, – тихо сказала Айран. Она подошла к клетке, заглянула внутрь, а затем обошла ее вокруг, разглядывая козу со всех сторон. – Она и в самом деле взаправдашняя? Не фальшак?

– Абсолютно взаправдашняя, – заверил ее Рик. – Если только они меня не надули. – Но такое случалось крайне редко; штраф за подделку был огромен, в две с половиной полные рыночные цены настоящего животного. – Да нет, они не могли меня надуть.

– Это коза, – сказала Айран. – Черная нубийская коза.

– Самка, – кивнул Рик. – Так что когда-нибудь позднее мы сможем ее спарить, и тогда она будет давать молоко, и мы будем делать из него сыр.

– А можем мы ее выпустить? Поместить в загон вместе с бараном?

– Нет, сперва ее нужно подержать на привязи, хотя бы несколько первых дней.

– «Моя жизнь – любовь и наслажденье», – сказала Айран тихим, дрожащим голосом. – Старая-старая песня Йозефа Штрауса, помнишь? Когда мы с тобой впервые встретились. – Она нежно положила ладони Рику на плечи, чуть подалась вперед и поцеловала его. – Безбрежная любовь. И безбрежное наслажденье.

– Спасибо, – сказал Рик и на секунду сжал ее в объятиях.

– Давай для начала сбегаем вниз и возблагодарим Мерсера, а потом снова поднимемся сюда и дадим ей имя, ведь нельзя же ей без имени. А еще ты поищешь веревку, чтобы ее привязать. – Айран повернулась и пошла к лифту.

– Эй, Декарды, какая симпатичная у вас коза, – крикнул Билл Барбур, возившийся, как всегда, со своей любимой кобылой Джуди. – Поздравляю с покупкой. Добрый вечер, миссис Декард. Если у вас будет потомство, может, я и сменяю своего жеребенка на пару ваших козлят.

– Спасибо, – бросил Рик, торопливо догонявший жену. – Ну как, – спросил он ее, – вылечит это твою депрессию? Мою так точно вылечит.

– И мою тоже, – кивнула Айран. – Теперь мы можем без страха признаться перед соседями, что баран был электрический.

– Мне кажется, – осторожно заметил Рик, – что в этом нет особой необходимости.

– Главное, что мы можем. Как хорошо, что нам нечего больше скрывать. Наше давнее, затаенное желание сбылось. Это просто сказка!

Айран привстала на цыпочки, клюнула Рика губами в губы, а затем повернулась и нажала кнопку лифта.

Что-то настойчиво советовало ему сказать: давай не будем пока возвращаться в квартиру. Давай побудем пока здесь, рядом с козой. Посидим, посмотрим на нее, может быть, покормим, в фирме мне дали для начала мешочек овса. Можем почитать инструкцию по уходу за козой – в фирме и инструкцию приложили, за те же деньги. А назвать ее можно Эвфемией, тебе нравится такое имя?

Но тем временем лифт уже подошел, и Айран вошла в распахнувшиеся двери.

– Айран, подожди, – придержал ее Рик.

– Было бы просто аморально не слиться сейчас с Мерсером в благодарении, – сказала Айран. – Сегодня я подержалась за ручки ящика, и это отчасти сбило мою депрессию – отчасти, не так, как коза. Но во всяком случае, в меня успели попасть камнем, вот, посмотри. – Она показала Рику небольшой кровоподтек на запястье. – И еще я все время думала, насколько мы были лучше, насколько лучше мы себя чувствовали, когда не забывали о Мерсере. Несмотря на боль и страдания. Телесные страдания, но зато духовное единение. Я ощущала всех остальных, по всему миру, всех, кто сливался в тот же самый момент. Входи, Рик. – Айран придержала закрывавшиеся двери. – Входи, это будет совсем недолго. Я даже не думаю, что ты достигнешь слияния, а просто хочу, чтобы ты поделился своей радостью со всеми остальными, это обязательно нужно сделать, было бы просто аморально держать ее для одних себя.

Конечно же, она была права, а потому он вошел в кабину и нажал на кнопку своего этажа.

Войдя в гостиную, Айран сразу же включила черный ящик эмпатоскопа; ее лицо сияло радостью, как юная луна.

– Я хочу, чтобы все знали, – повернулась она к Рику. – Со мною как-то такое было, я сливалась и вдруг услышала кого-то, кто только что получил животное. А в другой раз… – Ее лицо мгновенно помрачнело, стало безрадостным. – В другой раз я услышала кого-то, чье животное только что умерло. Но другие из нас поделились с ним своими радостями – у меня-то радостей не было, так что мне не было чем и делиться, – и это его подбодрило. А ведь там дело могло дойти и до самоубийства, мы же это отчетливо чувствовали, что могло.

– Они получат нашу радость, – сказал Рик, – но мы окажемся в убытке. Мы обменяем то, что мы чувствуем, на то, что чувствуют они. И вся наша радость увянет.

По экрану эмпатоскопа струились потоки ярких, бесформенных пятен; глубоко вздохнув, Айран сжала ручки.