Мечтают ли андроиды об электроовцах

— На что же ты жалуешься? Разве это имеет какое-нибудь значение? — Она схватила его за руку и энергично встряхнула. — Послушай, забудь об этом! Ты занимаешься ерундой. Мур слишком болтлив, а ты слишком совестлив. Наслаждайся жизнью. Завтра будет великий день.

Она налила им обоим спиртного и пристроилась рядом с Тедом на диване. Ее темно-рыжая шевелюра блестела и отливала огнем в полумраке комнаты. Элеонора поджала под себя ноги. Серые точки, оставшиеся над ее ушами навсегда, побледнели.

Сжимая бокал двумя руками с ярко накрашенными ногтями, Элеонора наклонилась к Бентли Прикрыв глаза, она нежно спросила его:

— Ты с нами? Я хочу, чтобы ты решил.

— Да, — ответил Бентли после минутного раздумья.

— О, как я счастлива! — выдохнула она.

Бентли поставил свой бокал на низкий столик.

— Я присягнул Веррику. У меня нет другого выбора, разве только нарушить данную клятву и сбежать.

— Точно.

— Я никогда не нарушал своих клятв. Мне уже давно осточертело в Птица-Лира, но я никогда не пытался сбежать оттуда. Сделай я это — передо мной нависла бы опасность быть пойманным и убитым. Я приемлю закон, дающий покровителю право казнить или миловать сбежавшего слугу. Но я считаю, что ни слуга, ни покровитель не должны нарушать своих клятв.

— Мне показалось, ты говорил, что система рушится.

— Она рушится, но мне не хочется прикладывать к этому руки.

Элеонора поставила бокал и обвила его шею своими гладкими обнаженными руками.

— Как ты жил? Ты знавал многих женщин?

— Нескольких.

— А какие они были?

Тед пожал плечами:

— Всякие.

— Милые?

— Да, я думаю.

— Кто же последняя?

Бентли задумался.

— Это было несколько месяцев назад. Она была класса семь-девять, по имени Юлия.

Элеонора уставилась на Бентли своими зелеными глазами.

— Расскажи мне, какая она была.

— Миленькая. Хорошенькая.

— Она походила на меня?

— У тебя волосы гораздо красивее.

Тед погладил ее огненно-рыжую гриву.

— У тебя красивые волосы и прекрасные глаза. — Он привлек ее к себе. — Ты очень хороша.

Элеонора прижала маленький кулачок с амулетами, болтавшийся между ее грудей.

— Все идет хорошо. Мне сопутствует удача.

Она дотронулась до его губ. Мгновение ее живое лицо находилось очень близко от лица Бентли, затем, вздохнув, она отняла губы.

— Как хорошо будет работать здесь всем вместе.

Бентли ничего не ответил.

Элеонора отодвинулась от него и закурила сигарету. Приподняв подбородок и скрестив руки, она одарила его торжественно-серьезным взглядом.

— Ты далеко пойдешь, Тед. Веррик о тебе очень хорошего мнения. Вчера вечером я так боялась, видя, что ты говоришь и вытворяешь. Но его это не рассердило. Он уважает тебя и чувствует, что в тебе что-то есть. И он прав! В тебе есть что-то сильное, индивидуальное! Как бы мне хотелось прочесть, что у тебя в голове! Но с этим покончено навсегда.

— Хотел бы я знать, понимает ли Веррик серьезность твоей жертвы?

— У Веррика есть дела поважнее. Ты отдаешь себе отчет в том, что завтра мы, быть может, вернемся туда, и все пойдет как прежде. Ведь тебе тоже хотелось бы этого? Фантастично, правда?

— Да, конечно.

Элеонора положила сигарету, быстро наклонилась и обняла Теда.

— Итак, ты действительно идешь с нами? Ты поможешь нам задействовать Пеллига?

Бентли незаметно кивнул головой:

— Да.

— Превосходно.

Она посмотрела на него. В полумраке комнаты в ее зеленых глазах светилась страсть, ароматное дыхание сделалось резким И прерывистым.

— Тебе нравится эта квартира? Она достаточно большая? У тебя много вещей?

— Нет, не много, — ответил Бентли. — Он чувствовал огромную тяжесть на душе.

— Это все образуется.

Удовлетворенно вздохнув, Элеонора отвернулась от него и залпом осушила свой бокал. Затем она погасила свет и вернулась к Теду. Единственным, что давало немного света, была ее сигарета, лежавшая в пепельнице. Казалось, вокруг ее волос и губ распространялось красноватое сияние. Соски ее грудей будто слегка светились.

Возбужденный ее светящимся телом, Тед в следующее же мгновенье обернулся к ней.

Удовлетворенные и томные, с влажными, разгоряченными телами, они долго неподвижно лежали на скомканной одежде. Элеонора протянула руку, желая взять то, что осталось от сигареты. Она поднесла окурок к губам и дунула на Теда. На него повеяло странным ароматом удовлетворенного желания.

— Тед, — страстно зашептала Элеонора. — Тебе хорошо со мной? — Она легонько приподнялась. Казалось, мышцы ее размягчились и стали очень эластичными. — Я знаю, что это так.

— Ты — это хорошо, — неопределенно произнес Тед.

— А тебе не хотелось бы быть с другой?

Поскольку Бентли не отвечал, Элеонора продолжала:

— Я хочу сказать… Быть может, я — это не так уж хорошо, а?

— Да нет. Ты грандиозна.

Он говорил угасшим голосом, лишенным какого-либо выражения. Тед лежал рядом с ней, инертный и безжизненный.

— Ты превосходна, — повторил он.

— Так в чем же тогда дело?

— Ни в чем.

Он с трудом поднялся и медленно отошел от нее.

— Я устал, вот и все. Я, пожалуй, вернусь туда.

Его голос стал вдруг жестким:

— Как ты верно заметила, завтра, без сомнения, будет великий день.

9