Мечтать не вредно

У Лерки дрожали губы, она готова была разреветься, и Макс постарался, как мог, утешить её:

– Раз ты его потеряла, значит его можно найти.

– А если нет?

Макс взял Леркину руку и крепко сжал её:

– Подумай как следует, где нам нужно искать! Может быть, в нашем дворе? Там было столько маленьких и гладких камней. Один из них, наверняка, твой.

– Нет, – Лерка решительно замотала головой. – Я потеряла его намного раньше. Ещё до того, как мы пришли сюда.

– Ну, тогда, может быть, в поле, пока мы играли в футбол? Или где-нибудь по дороге?

Макс представил себе, где они только не успели побывать сегодня, и вслед за Леркой грустно повесил нос. Найти крохотный камешек, случайно выпавший и затерявшийся среди сотни таких же, как он, было безнадёжной затеей, даже если бы они искали три дня подряд. Он хотел уже признаться в этом вслух, но вдруг Лерка встрепенулась, и в глазах её заплясала маленькая искорка огня.

– Там, возле беседки… Помнишь? Колька ещё пнул его ногой… – Лерка запиналась от волнения, захлебываясь в собственных словах. – Он улетел в траву. Я точно помню это место!

Макс тоже напрягся, но ничего припомнить не смог. Вполне возможно, что Колька пнул какой-то камень ногой. Разве он обращал внимание на такую мелочь? Да и кто может поручиться, что это именно тот камень, который они ищут?

– Ты уверена? Я хотел сказать, что… – нахмурив лоб, Макс немного помедлил, чувствуя, как Лерка выжидательно смотрит на него, а потом добавил совсем другим тоном: – Ну, и что же мы стоим? Побежали! А то скоро уже начнёт темнеть.

В сумерках они примчались к беседке и, с трудом переводя дух, стали рыться в густой траве. Вокруг не было слышно ни одного звука, словно мир затих, готовясь ко сну. И пыхтение ползающей на коленях Лерки казалось от этого ещё бесцеремоннее. Оно нарушало общую гармонию и выбивалось из стройного и безмятежного благолепия, окружавшего их.

– Странная ты все-таки, – Макс тяжело выдохнул: Леркино усердие и одержимость заражали и его, и он с таким рвением обшаривал каждый кустик и клочок земли, словно речь шла о жизни и смерти или, по крайней мере, о чьей-то возможной судьбе.

– Почему? – деловито поинтересовалась Лерка, ни на секунду не отрываясь от своего занятия и не поднимая на Макса глаз.

– Сам не знаю. Странная и все тут…

Лерка хмыкнула, а Макс, подумав, добавил:

– Я хотел сказать необычная… Не такая, как мы…

– Ну, и что? Как будто все должны быть именно такими!

В носу противно защекотало, и девочка громко чихнула, упустив из вида, как что-то маленькое и гладкое коснулось коленки, а потом покатилось дальше под случайно оттолкнувшей его ногой.

– Знаешь, а ведь завтра все будут спрашивать, где ты и почему не приходишь больше играть… Странно!

Макс снова запнулся, будто опасаясь говорить о чём-то очень занимавшем его.

– Угу-у-у, – Лерка промычала в ответ нечто неопределенное и ещё раз чихнула, давая ему время справиться со своим замешательством и не перебивая ход его и без того довольно сбивчивых и путаных мыслей.

– Я видел, как ты качалась на качелях. Мне было очень завидно, потому что… потому что… у тебя было такое счастливое лицо! И когда мы играли в футбол… И утром, в этой самой беседке… Хотя ты сидела и ревела, но… Всё было так по-настоящему!

Лерка не совсем понимала, к чему он клонит, но чувствовала, что наступил момент, от которого зависит если не всё, то самое главное, ради чего она здесь.

– Но ведь оно и было настоящим. Как же я могла смяться или плакать понарошку? Разве у тебя так бывает?

– Не знаю, – Макс рассеянно пожал плечами: видимо, у него не хватало слов объяснить то, что он хотел. – Мне кажется… мне кажется, что это ты здесь по-настоящему… А я так… Попал случайно и не знаю, как вернуться назад.

– Потому что детство для детей, – пробормотала Лерка, вспоминая свой ночной разговор; залитая лунным светом комната перестала казаться ей чем-то вроде сновидения и теперь каждая деталь проступала всё отчетливее и ясней.

– О чём это ты? – Макс не понял или не расслышал невнятное Леркино бормотание, но она только нахмурила лоб и ничего не ответила ему.

В нужном месте вся трава была уже обшарена, и они чуть не столкнулись лбами, двигаясь навстречу друг другу, но камня так и не нашли.

– Может быть, тебе лучше остаться? Хотя бы до утра… Мама, наверняка, разрешит…

Макс видел, что Лерка расстроена, и не знал, чем ещё может успокоить её.

– Нет, – девочка твёрдо качнула головой, но коварные слёзы уже сами собой вновь закапали из глаз.

– Ну, не надо. Пожалуйста! Вот опять ты плачешь…

Макс окончательно растерялся и сидел на траве, сложа руки, пока Лерка, хлюпая носом, не перестала размазывать крупные капли по щекам.

– А у меня так не бывает, – сказал он вдруг чуть ли не с обидой, глядя на покрасневшее и опухшее от слёз Леркино лицо.

– Ты что, никогда не плачешь, что ли?