Мечтатель

…причин, по которым ему не нравился Ложка, хватало. С горкой. Первым делом, этот перестарок больно много о себе понимал. Говорил, как по писаному, держался не по чину гордо, манеры имел отнюдь не простецкие. Да ещё и магией, по слухам, баловался. Во-вторых, мало того, что перестарок, так ещё со стороны! Не из потомственных Охотников и даже не из приёмышей. Явился не запылился, в компании двух магов (Губа сам этого не видал, но слухи ходили), живо да быстро испытания прошёл и вот уже допущен к настоящей учёбе: к полосе препятствий, к пескам, стрельбищу, читальне при Архивах. И ведь ловок, чтоб его! Причём не так ловок, как уже когда-то учившиеся науке Охотников или воинскому делу, а как новичок, но очень способный. То, что самому Губе давалось с потом и кровью, с головной болью при разборе хитрых закорючек на бумаге, — Ложка усваивал играючи. Раз — и выучил. Два — и повторил. Три — и ответил.

Без напрягов. Походя.

Но зависть-то ещё ладно (хотя Губа в жизни не посмел бы приветствовать самого старшину Ухвата так, как перестарок — небрежным кивком, чуть ли не как равного). Зависть можно и нужно в ком свернуть и засунуть куда подальше, чтоб не мешала. Потому — последнее это дело, на одного из братьев своих по гильдии косо смотреть из-за поганства душевного.

Межевым камнем настоящего раздора стал Головастик. Тот из двух магов, что тоже, как и Ложка, оказался допущен к настоящему учению. Сцену в купальне Губе вспоминать не хотелось, да только она как-то сама собой вспоминалась. Пустое лицо Головастика, слабо дрогнувшее от сорвавшихся сдуру и попавших в цель злых слов. Свистящий шёпот в лицо и белые от бешенства глаза Ложки, от которых нутро сжималось и дрожало. Подумаешь, ляпнул не то в запале! Он на самом деле и не думал вовсе, что Ложка с Головастиком… ну… ЭТИМ занимаются. Свидетелей позора, по счастью, не нашлось — но Губа не привык бояться и никак не мог простить Ложке того, что этот пришлый перестарок сумел-таки его напугать. Да ещё как напугать! Ему после всего пару раз даже кошмары снились!

Оклемавшись, Губа принялся мстить — так, как никогда ещё не мстил. Во время занятий на песках старался наставить недругу побольше синяков. Высмеивал его результаты на стрельбище, в самом деле неважнецкие. Даже, краснея и угрызая сам себя за явную подлость, взялся за жутко нелюбимое ранее дело: распускание слухов. Последним, кстати, стал слух о том, что Ложка не прочь пробраться под юбку к Вдове. Уж очень повод удачный подвернулся: Хирмина со своим новым жильцом о чём-то говорили за закрытыми дверьми битых полтора часа, чему нашлись свидетели. Такой повод Губа упустить не мог.

И вот теперь, как ни в чём не бывало, такое предложение…

— Почему со мной? — выдавил он.

— А почему бы нет? — ответил Ложка беспечно. — Можешь и отказаться. Но Хохлач ни слова не сказал о том, что помогать друг другу с выполнением задания нельзя. Значит, можно проявить смекалку и объединить усилия. Так что скажешь?

— Ну… если ты мне потом в читальне поможешь!

— Не вопрос. Ты мне, я тебе. И давай ускоряться, а то к сроку не успеем.

— Агась! — выдохнул Губа.

На душе стало легко и светло.

Любопытная это, кстати, штука — совмещение упражнений. Взять хоть бег с «примечанием, чего там». Нет, ну ведь почти как в суфийской притче про ложку масла! С одной стороны, можно бежать быстро, контролируя дыхание и следя за дорогой (а вы думали, большой круг — это просто так? Там и препятствий хватает, только что не из тех, на которых задерживаться надо, не как на полосе. А вот всяких перепрыгиваемых брёвен, лежащих на пути валунов, натянутых канатов, под которые надо подныривать, и кривых мостиков через ямы с водой — сколько хошь… причём всё это добрые наставники тоже меняют временами). Но если бежать быстро, много ли рассмотришь из того, что там по сторонам от трассы? Вот-вот. А если бежать так, чтобы по сторонам смотреть, на очередном брёвнышке навернуться можно. А если так, чтобы и навернуться не рисковать, и вертеть головой вправо-влево — вряд ли получится достаточно быстро.

Комплексная тренировка. На развитие периферийного зрения, на внимательность, на память (изменения в стороне от трассы надо ещё сопоставить с тем, что видел утром, когда была предыдущая пробежка по большому кругу), на умение выполнять сложные действия, вроде бега не по ровной прямой дорожке, в «автоматическом режиме», а лучше — под контролем интуиции…

Сложно. Нет, реально сложно!

Если у меня раньше и водились мыслишки про то, как я ловко и быстро превзойду науку местных почти лапотников, заделавшись самым крутым, — после таких тренировок эти самые мыслишки, стыдливо поджав хвосты, уползали в те дыры, где им самое место. Со всеми своими гандикапами, предоставляемыми магией, с разгоном мозгов и нервов я едва поспевал за молодью — за пацанами от пятнадцати до двадцати! То, что означенная молодь в массе своей крутилась на этой кухне с детства или на худой конец «просто» не первый год, утешало слабо.