Мечтатель

«Остроухие», «жители джунглей», «маги Дерева»… хех. Вообще-то я не ждал соответствия тем самым канонам, из которых уже так мощно выломились гномы. Но при словах «лесной эльф» как-то не думаешь о встрече с существом, имеющим огромную, как у зверя, лиловую радужку с вертикальным зрачком, мощноватые, как для людей, челюсти и зелёный пушок по всему телу. С тёмными пятнами тут и там, ага. В отличие от потомков подгорных обитателей, потомки лесных тела в тряпьё не укутывали, носили простые туники без рукавов. Но лично мне не требовалось большого усилия, чтобы вообразить их в пальмовых юбочках. Кстати, обувью они пренебрегали.

Вот уши у них оказались действительно знатные. Большие, острые и подвижные ушки на макушке. Тоже зелёные, как тела, и мохнатые в превосходной степени. С кисточками, как рысьи.

И ещё один момент едва не заставил меня прыснуть. Без всепроникающего магического взора я бы не рискнул сказать, кто из стоящих передо мной — Сишам, а кто — Хушшинэ. В смысле, кто девочка, а кто мальчик. Выступающих вторичных половых у обоих ноль на массу. Плюс к тому почти одинаковый рост, почти одинаковое телосложение (тоже каноническое, с тонкой костью и отсутствием избытка мышц).

Только по форме пятен на шёрстке и отличишь, кто где.

А если не можешь запомнить форму пятен, тебе все эльфы будут казаться клонами. Ну, или о-о-очень похожими — как китайцы для европейца и наоборот.

— Приветствую вас, саорэл, — сказал я с неглубоким поклоном.

— Не надо насмешек, человек, — ответствовал(-а?) эльф справа. Голос, кстати, грудной и неожиданно низкий, с этаким вибрирующим тембром, чем-то похожим на рычание. Но выговор вполне чистый. (А гномы гундосили и как бы присвистывали… ну, те два гнома из пяти, которые подавали голос в моём присутствии). — Это люди порой держат нас за… слуг. Мы, алэфэш, не бываем для вас саорэл.

«Да. Мы не обращаем вас в рабство, а просто убиваем», — читалось в сузившихся глазах.

— Я всего лишь хотел быть вежливым, — сообщил я.

— Ты проявишь вежливость, если будешь краток.

Ага. Вот, значит, как.

— Что ж, постараюсь быть повежливее. И задам только два вопроса. Вы действительно владеете магией Дерева? Я имею в виду вас двоих, а не алэфэш как народ.

— Владеем.

— Если среди людей появятся склонные к магии Дерева, станете ли вы их учить?

— Нет.

Я стоял, намекая, что ответ не полон. И эльф добавил спустя минуту:

— Мы не станем учить людей, ибо среди них не может быть склонных к магии алэфэш.

— Со всем уважением, я спрашивал не об этом.

— Ты хочешь сказать, че-ло-век, что мы недостаточно понятливы?

«Вспыльчивость тоже эльфийская, однако. И гордость».

— Рискуя показаться невежливым, я всё же задам ещё один вопрос. Знаете ли вы, как люди проходят посвящение в маги?

— Нас это не интересует.

— Раз не знаете, я расскажу, — сказал я. Будь это ролевая игра, мой навык «смиренное терпение» сейчас рос бы опережающими темпами. — Это недолго.

— Рассказывай, — дозволил эльф таким тоном, словно приказал «позабавь нас!» Кстати, надменности в них обоих с начала беседы прибавилось. Вот засада! Полное ощущение, что я веду переговоры с разумными хищниками, всякую мягкость и уступчивость считающими слабостью.

Ладно, решил я. И воспользовался уже выручившим меня психологическим трюком, глянув на остроухую нелюдь сквозь тонированное стекло лимузина.

— На земле чертится звезда о девяти лучах. В каждый луч вписывают знак одной из девяти сил, кои суть: земля, вода, воздух, огонь, жизнь, свет, разум, смерть и тьма. Посвящаемый, что напоён особым составом, ложится в центр, а встаёт уже посвящённым одного из девяти видов. Но посвящённых смерти и тьме принято умерщвлять, так как эти силы запретны.

— Почему это должно нас заботить?

— Дело в том, что во время ближайшего посвящения ритуал будет иным. Место смерти и тьмы в лучах звезды посвящения займут знаки молнии и дерева.

Это их проняло.

— Кто придумал это?

— Изменения в ритуале придумал я.

— Ты? И… кто ты?

Я сдержался: усмешка моя осталась исключительно мысленной.

— Человек. Я обладаю некоторым талантом к магии; среди Охотников меня зовут Ложкой.

— Странное прозвище, — вступил в беседу второй эльф. Голос его звучал грубее и, как мне показалось, речь давалась ему труднее. — За что его дали?

— Если у вас найдётся деревянная ложка или хоть простая палочка, могу показать.

Палочка нашлась быстро.

— Треть сезона тому назад, — сказал я, поигрывая ею, — когда круг старшин решал, стану ли я учиться ремеслу Охотника на этой базе гильдии, и зашла речь о магии, меняющей материю, мастеру магии огня Керму Пекло я показал на примере ложки… вот это.

Я свернул палочку в кольцо.

— За что, — добавил, — и получил новое прозвище.

Подвергшуюся воздействию моей силы деревяшку эльфы… сказал бы — только что не обнюхали, да только обнюхиванию палочка тоже подверглась.