Мечты и кошмар

Все легенды о милюковских переменах должны, таким образом, быть разрушены. Все инсинуации врагов, упреки, в «соглашательстве», должны пасть: это вовсе не соглашательство, это сознательное согласие (и даже стремление) занять место оппозиции полубольшевистского правительства, только что будет узаконено.

Все дело в том, найдется ли место. Найдется — Милюков имеет неотъемлемые права на свое место. Он неизменен, как бы ни менялось все вокруг. Он утес, мимо которого бегут облака.

До сих пор объективное установление факта не позволяло мне коснуться сегодняшней милюковской надежды по существу. Она была только указана. Однако интересно: косвенным путем даже самое существо этой надежды, ее содержание, т. е. что это — надежда на Москву, даст нам мысли о неизменности Милюкова… и его судьбы. Правда, тут мы вступаем в другую плоскость, — психологических ассоциаций, но они любопытны.

Давно известно и утверждено, что создатель «новой тактики» до художественности лишен «такта». Назовем ли «бестактностью» странное его свойство, или иначе, — все равно до сих пор выходило, что едва Милюков скажет «бе», как жизнь ему немедленно ответит «ме». Едва он на чем-нибудь остановится, что-нибудь произнесет, как тотчас, словно по тайному закону, окажется, что лучше бы он на этом не останавливался и этого не произносил. Не стоит перечислять всем памятных чудесных «совпадений наоборот» вроде несчастного «правого блока» перед самой революцией, немецкой ориентации перед самым поражением Германии и т. д. И теперь, в минуты сомнения, — редкие, правда, у людей трезвого рассудка, — тот факт, что Милюков принялся надеяться на законную Москву, очень ободряет и поддерживает нас. Он думает так, — лишнее доказательство, что будет наоборот.

Ведь если б не было, если б (допустим на мгновенье) надежды Милюкова реально осуществились, — это привело бы Россию не только к полной, но еще и позорной гибели. Нечего притворяться, мы это отлично знаем. На такую гибель Милюков работает, к счастью, не зная этого. И не узнает никогда, ибо работа его, к великому счастью для него и всех нас, тщетна, и останется тщетной.

А Россия, спасется или погибнет, — погибнет: во всяком случае своими, не милюковскими путями. Не будет «законного» московского правительства из эволюционизировавших большевиков с оилюковской, при нем, лояльной оппозицией. Так же не будет, как вода в Атлантическом океане никогда не будет сухой.

Относительно же П. Н. Милюкова можно задавать себе только один вопрос: когда жизнь, с привычной невежливостью, опрокинет его сегодняшнее упование, когда явится такое правительство, при котором Милюков, на своем месте, может и должен быть, — успеет ли он своевременно сыграть назад?

Жаль, если не успеет.

ИЛИ — ИЛИ

В Совдепии остался только один «талантливый историк». Он не только не расстрелян, но даже усердно развивает, в большевистском «Пути», известную тему: «Руки прочь от России».

Опираясь на него, газета Милюкова пытается доказать, что и совдепская интеллигенция раздираема несогласиями, подобно эмигрантской. Попутно посылаются стрелы в инакомыслящих.

В сущности — это стрелы против авторов всех писем, получаемых здесь не через большевистский «Путь», но путь окольный, а также против газет, подобные письма печатающих.

Например, против берлинского «Руля» (он их печатает много, и какие потрясающие, какие знакомые!). И уж прямо против вот такого вопля: «…Все живое, деятельное, что-нибудь смыслящее, разогнано или истреблено до конца… а потому верховодящие детьми мерзавцы чувствуют себя сатрапами и все правление превратилось в «володение» и объединилось в одном лозунге: Сарынь на кичку!.. Ясно, что Россия доведена до такого состояния, гто встать на ноги собственными силами и средствами она не может». Это надо понять и крепко запомнить. Вот почему я в ужасе от той никчемной склоки, которую не прекращает наша эмигрантская печать за границей…

— «Ради Бога Живого, перестаньте!..»

Несчастный автор письма, как несчастные авторы других нелегальных писем (говорящих одно и то же все) — воображает, что на кого-нибудь подействует его заклятие именем Бога Живого. Кто-нибудь поверит, что это «не газетное, а крепко пережитое и продуманное». Наивно пишет, с опасностью жизни, может быть, и не подозревает, что часть эмигрантской печати уже приготовила ему возраженье: мало ли кто из вас там что думает! А вот этот «талантливый историк» из большевистского «Пути» другое говорит! И даже гораздо разумнее, по-нашему; а если мы осторожно еще не решаемся счесть его своим, — это лишь потому, что не ясно, «с какой это он точки зрения…».

Автор цитированного выше письма, авторы других подобных писем — политических? — разделяют свою странную судьбу с авторами писем уж таких «а-политических», за которые даже сама Ч. К., впрочем, нет, Ч. К. расстреляла бы и за них, но ведь она не судит и не делит «политику» с «а-политикой»…