Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

— «Затмение» означает погружение в тень или во тьму, — сказала Милдред. — Даже угасание. Я специально смотрела в словаре, когда вы, девочки, только родились.

Солнечное затмение произошло 20 мая 1947 года, в день рождения Сары и Лауры. Корреспонденция ЮПИ из Бокаювы в Бразилии была напечатана в газете рядом с извещением об их рождении. Все это запомнили, потому что дядя Оскар уехал в Бразилию в тридцатые годы и не вернулся.

— Затмение не вредно для здоровья, если не смотреть прямо на солнце, — сообщила Милдред.

Три

Лошадь кашляла, когда они вошли в прохладную конюшню. Сначала Саре показалось, что что-то хлопает у нее над головой. Белая лошадь была привязана снаружи к одному из станков. Сара сфотографировала луч света, бьющий через щель в шиферной крыше. Потом сняла лошадь.

— Перво-наперво их приходится утихомиривать, — сказал Рой Томас. — Потому что с железной дороги они прибывают, как поддатые.

— И как же ты их утихомириваешь? — спросила она, доставая карандаш. У него была мальчишеская физиономия. Он сказал:

— Месяц даю им спокойно попастись на травке, а уж только потом начинаю объезжать.

Она взглянула на ведра, губки, тачку, на лестницу, ведущую на чердак. Заглянула в чисто прибранную кладовку, где по стенкам была развешана разная конная упряжь. Пахло кожей, свежо и резко. Рой снял поводья с гвоздя, и они вышли из конюшни. Долговязый малый, он, как журавль, вышагивал в своих ковбойских сапогах по молодой травке.

— Для владельца скаковой конюшни ты выглядишь слишком молодым, — заметила она. Они приближались к паре лошадей, привязанных к автомашине, от бортов которой отходили две узкие металлические загородки, раскинутые в стороны, как крылья[3]. Лошади перетаптывались у «крыльев». На них были западные седла и зеленые недоуздки.

— Я с семилетнего возраста работаю, — сказал Рой.

Он остановил серую в яблоках лошадь и взнуздал ее. Гнедая подняла заднюю ногу.

— Не могу себе представить, чтобы я работала с семи лет, — тихо сказала Сара. — Мама говорила, что мы должны наслаждаться своим детством.

— Ну, и как — наслаждалась? — спросил Рой.

— В тот день, когда мы начали учиться, к нам на ферму пришел плотник, высоченный такой дядька, и спросил: «Зачем вам школа?» А я ответила: «Потому что я невежественная». Рой не улыбнулся. — А когда мы научились читать, меня и мою сестру-двойняшку перевели в продвинутую группу чтения. Я думаю, это потому, что мы были миленькие и совсем одинаковые, а вовсе не потому, что так уж хорошо читали.

— Ты хочешь сказать, что вы с сестрой на одно лицо?

Она всегда рассказывала людям, что у нее есть сестра-двойняшка. Она чувствовала, что одной ее как бы недостаточно. Она продолжала рассказывать:

— Нас учили залезать под парты по сигналу воздушной тревоги. Однажды Симптон по прозвищу Сынок застрял под партой. Жутко жирный был парнишка. Учителю пришлось звать дворника на подмогу, чтобы вытащить малого.

Рой уставился на нее.

— А моя сестра в субботу выходит замуж, — сказала она.

Он вывел серую в яблоках лошадь на тренировочный круг и сел на нее. Лошадь пошла рысцой. Сара влезла на забор. Рой продемонстрировал ей разницу между рысью и галопом, показал, как менять посылы, выкрикивал объяснения на скаку. Она фотографировала.

— Хочешь попробовать? — крикнул он, подъезжая к забору.

Сара увидела себя скачущей по кругу, как Рой, только лучше. Ее отец когда-то держал двух лошадей.

Рой спешился.

— Давай подсажу тебя. — Он посмотрел на ее ногу. — Вообще никогда не садись в кроссовках на лошадь. Но на этот раз так и быть. — Он сложил ладони в подобие стремени и подсадил ее.

Земля осталась далеко внизу, Сара держалась за луку.

— Постукивай ее пятками по бокам. Не бей, а постукивай. Она еще возбуждена. Пятки опусти пониже, — учил Рей.

Сидеть в седле было неудобно.

— Держи, пятки ниже! — крикнул он, когда лошадь побежала.

Сара терпеть не могла, когда на нее кричали.

— Не натягивай поводья! Мягко подергивай!

Лошадь не желала останавливаться. Она перешла за рысь. Седло поддавало Саре под зад.

— Ты послала ее в рысь! — кричал Рой.

Сара попыталась рассмеяться, но скачка превращалась в пытку. Она потеряла правое стремя и наклонилась, чтобы разглядеть, куда оно девалось. Она слышала, как Рой приговаривал:

— Ну, ты даешь! Ну, зараза!

Упав, Сара почувствовала запах опилок. Она ударилась плечом о землю. Ужасно захотелось есть. Рой отвел ей волосы с глаз.

— Спасибо тебе, — сказала она, пытаясь сесть. Она облизнула губы и почувствовала на языке какую-то дрянь.

— Я и не ожидал, что пожалует такая хорошенькая леди, — сказал он встревоженным тоном. — Думал, пришлют какую-нибудь старую грымзу.

Солнце грело ей щеку, шею. День клонился к вечеру.

— Принести тебе воды? — спросил он.

— Да, хорошо бы стакан воды, — сказала она.

Он склонился над ней. Губами она ощущала его дыхание.

— Давай-ка я лучше отнесу тебя в дом, — сказал он.

— Я плечо ушибла.

— Вставай, — сказал он, поднимая ее на руки. — Время от времени падать с лошади полезно — начинаешь понимать, что это не смертельно.

Она подумала, не слишком ли она для него тяжела. Он был высокий, но тощий.