Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

Когда отец встал с пола, зазвонил телефон. Сара подняла трубку. Казалось, на другом конце провода никого нет. Затем она услышала голос Джека. Она покосилась на отца.

— Что тебе нужно? — спросила она. Она не могла даже вспомнить лицо Джека.

— Зажег мужчина бабу, она от счастья пела, пришла домой пылая и там до тла сгорела.

— Что? — сказала Сара.

— Ты слышала, что я сказал.

— Как ты меня нашел? — спросила Сара, вспоминая его рот.

— А я сказал твоей сестрице, что говорит однорукий приятель Сары. Ты, должно быть, действительно в него втюрилась. Она весьма любезно дала телефончик.

— Он ко мне хорошо относился, — сказала Сара.

— Положи трубку, — сказал Ллойд.

— Я понимаю, что между нами возникли кое-какие проблемы, но мы можем запросто их решить, — сказал Джек ей в ухо.

— Больше никогда мне не звони, — сказала Сара, но не нашла в себе сил положить трубку. Она вспомнила его глаза.

— Я тебя знаю лучше, чем ты думаешь, — сказал он. — Ты ведь сама не веришь в то, что говоришь.

— По моему заявлению выписан ордер на твой арест, — сказала Сара. — Ты не имеешь права появляться в пределах этого города.

Ллойд отвез ее в полицейский участок и помог заполнить необходимые бумаги.

— Дырка ты безмозглая, — сказал Джек. — Не учи меня, что я имею или не имею права делать. — Он повесил трубку.

— Он тебе угрожал? — спросил Ллойд. — Если угрожал, я им займусь.

Сара повесила трубку. Она испугалась.

— Он меня испытывал, папа.

— Надеюсь, с ним покончено раз и навсегда?

— Да, папа, — сказала Сара.

— Ты едва мать в могилу не свела своей выходкой, — сказал Ллойд.

Сара посмотрела на отца.

— Ты считаешь это выходкой? — переспросила она.

— Просто я хочу, чтобы у моих детей была нормальная жизнь. Вот и все, — сказал он. — Вы хоть и стараетесь поступать правильно, но все равно влипаете в неприятности. А отцу приходится вас вытаскивать.

— Ты говоришь так, как будто мы вам причинили какое-то ужасное горе.

— Ну, для начала Питер сбежал, затем твоя сестра вышла замуж за этого прощелыгу. Теперь ты вляпалась. Я ради вас, детишки, жилы из себя тянул годами, а теперь оказывается, что мои советы — не в счет. — Ллойд покачал головой.

— Питер — убежденный отказник от военной службы, папа, — сказала Сара.

— В конце войны я получил от командования задание вылететь на бомбежку острова, занятого япошками. Это было чистое самоубийство, — сказал Ллойд.

— Зачем же людям дают самоубийственные задания?

— Мы таких вопросов не задавали, вот в чем штука. Я даже написал твоей матери прощальное письмо.

— О, Господи…

— Но тут как раз война на Тихом океане кончилась, и задание отменили. Однако мне никогда в голову не приходило сбежать и подвести страну.

— Давай не будем говорить о войне, папа, — сказала Сара, чувствуя себя несчастной.

— И что меня еще возмущает, так это то, что он ни разу не поговорил со мной на эту тему. Твой брат все держит в себе. А от самого себя человека не спасешь, — сказал Ллойд.

— В нашей семье каждый все время кого-то спасает, — вот в чем дело, — сказала Сара.

— Я не раз собирался все бросить, — сказал Ллойд. — Нет, я серьезно. У меня была мечта — навьючить на ослика необходимые припасы и махнуть в горы. Твоя сестра считает эту мечту ужасной, поскольку я не думаю о матери. Но мне это помогает, когда на меня слишком много всего наваливается. Сажусь и воображаю, как я ухожу в горы с навьюченным ослом и мне сразу становится легче.

— Я мечтаю о другом, — сказала Сара.

Ллойд вздохнул.

— Мы только хотим, чтобы вы, дети, были счастливы, — сказал он. — Не говори Лауре, но мы с мамой вздохнули с облегчением, когда Мэтью показал, что он за птица. Он нам по-настоящему никогда не нравился. Но мы не хотели вмешиваться. Тем более что к нам он относился весьма почтительно. Да вот видишь, оказался полнейшей задницей.

— Согласна, — сказала Сара.

— Позволь спросить тебя, о чем ты думала, когда сбежала с этим голодранцем?

С Джеком у нее не было ни ощущения безопасности, ни планов на будущее. Перед ними был только завтрашний день, в который они падали, как в пустое пространство. Они яростно прожигали свою свободу.

— Не плачь, — сказал Ллойд, вытаскивая из заднего кармана брюк носовой платок. — Плакать не о чем.

— Есть о чем, — сказала Сара.

Иногда ей хотелось, чтобы родители простили ее, а иногда ей этого не хотелось.

— Все это уже прошло, — сказал Ллойд.

— Тогда почему же я не чувствую, что меня простили?

— Попроси у бога прощения, он простит. Тогда и почувствуешь себя прощенной.

Тридцать один

Милдред была в белых перчатках и шляпе. Одной рукой, она держалась за Сару, в другой несла записную книжку.

— Где ты стриглась? — спросила Сара.

Запахло едой. По коридору мимо них проехала тележка с обеденными подносами.