Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

— Меня стригла Марша Стюарт, — сказала Милдред. Сразу после того, как Ллойд установил новую посудомоечную машину, она объявила им, что не собирается больше жить в одиночестве в этом большом старом доме. Она сказала, что хочет поселиться в Фоксриджском доме для престарелых со своей подругой Эммой Кессиди. — Марша училась с вами в одной школе. Она на класс младше вас. Ее брат работал рассыльным в бакалее, привозил нам домой продукты. Воспитанный такой был мальчик. Если ты хочешь стричься у Марши, нужно записываться за два дня вперед.

— Ты сама на себя не похожа с короткой стрижкой, — сказала Сара.

— Вера сказала, что за короткими волосами легче ухаживать, — сказала Милдред и стала застегивать на себе шерстяную кофту.

— Тебе холодно?

— С тех пор, как Маргарет умерла, я ношу эту кофту каждый день, — сказала Милдред.

— Не можешь согреться?

— Да, никак не могу, — сказала Милдред.

— А где твоя шаль?

— Мне бы не хотелось носить шаль вместе с кофтой. Хэлло, Маурин! Это моя внучатая племянница. Она работает фотокорреспондентом в газете «Новости графства».

Сара перешла на новую работу, там все было о’кэй.

Женщина прижала руку ко рту и кивнула, когда они проходили мимо нее. Бровей у нее не было. В глазах стоял ужас.

— Это моя внучатая племянница, она работает в газете нашего графства, — сказала Милдред мужчине, опиравшемуся на палку. — Она раньше служила в городской газете, но решила перейти на новую работу.

— Ну, что же, это хорошо — перейти в газету покрупнее, — сказал мужчина.

— Уильям Тротт, — сказала Саре Милдред. — Прежде, он держал продовольственный склад в Бюлахе.

— Волосы у него красивые, — сказала Сара.

— Все Тротты — пышноволосые. Ты спала сегодня ночью, Этель? — обратилась Милдред к женщине, сидевшей в холле. — Этель страдает бессонницей. — Милдред потрепала Этель по руке. Сцепленные узлом руки Этель покоились на пледе, укрывавшем колени. Руки не шевелились.

— Добрый день, Вильма, — сказала Милдред женщине, лежавшей в комнате за спиной Этель.

Окна всех комнат выходили во дворик, вымощенный плиткой. Шел дождь.

— Ты со всеми здесь знакома, — сказала Сара.

Милдред притянула ее к себе поближе:

— Я тут — единственная ходячая, — сказала она. — Я делаю все, что могу. Некоторые из них вообще ничего не знают.

Они пересекли холл и подошли к тощенькой женщине в кресле на колесах. Из какой-то комнаты с плачем вышли две рыдающие женщины.

— Миллисент, я хочу тебя познакомить с моей внучатой племянницей. Она работает в газете графства, — сказала Милдред. — А ее сестра-двойняшка работает в госпитале и, надеюсь, что вскоре станет старшей медсестрой.

— А почему она не перейдет на работу сюда, к нам? — спросила Миллисент.

— Очень многие не могут их различить, — сказала Милдред, — для меня же это всегда было просто.

— А как зовут другую? — спросила Миллисент.

— Лаура, — ответила Милдред, наклоняясь вперед. — Сара и Лаура.

— Нора?

— Нет, Лаура. У Лауры — родинка на руке, — сказала Милдред.

— О, понятно, — сказала Миллисент.

— Мы идем в крытый солярий, — сказала Милдред.

— Сегодня день не солнечный, — сказала Миллисент им вдогонку.

— Солнце всегда на небе, видишь ты его или не видишь, — сказала Милдред. — А я видела твои фотографии солнечного затмения, — сказала Милдред Саре.

— Это не мои, тетя Милдред. Это фото ЮПИ из Мехико. Индейские женщины, живущие в горах, держат свечи в темноте, чтобы отогнать злого духа.

— Следующее солнечное затмение будет в двухтысячном году, но уже без меня. Я его не увижу.

Они вошли в комнату какого-то мужчины. Он поднял непарализованную руку и с поцелуйным звуком почмокал губами.

— Эдвин, вы помните, я рассказывала вам о моих племянницах? Ну, конечно, помните. Я сидела вот на этом месте у вас на кровати и подробно рассказывала вам о моих племянницах, — сказала Милдред.

— Приятно познакомиться, — сказала Сара.

Милдред подошла к полочке на стене и сняла фотографию маленькой девочки. Эдвин издал еще несколько поцелуйных звуков. Слезы навернулись ему на глаза.

— Это его ангелочек, — сказала Милдред. Она показала снимок Саре, а потом поставила его обратно на полочку.

— Ты ведь довольна, что нам не надо выходить в такую погоду на прогулку? — спросила она, когда они сидели в крытом солярии. Она посмотрела на дождь за стеклом.

— Моуди, Моуди! — крикнул тоненький голосок в холле.

— На обратном пути мы остановимся и навестим Эмму Кессиди, — сказала Милдред. — Ее внук уехал в Солт-Лейк-сити и стал мормоном.

— Фрэнк — мормон? — удивилась Сара.

— А брат Эммы лежит в северном крыле. У него неприятности с ногами.

Сара посмотрела на дождевые капли на оконном стекле. Она поняла, что нужна Милдред.

— Льюис Бекман навещала меня три раза. Дочь привозила ее. У них большой «олдсмобиль», а ее зять — зубной врач.

— Почему ты решила жить здесь, а не дома? — спросила Сара.

— А что еще остается в моем возрасте?

— Ну, ты ведь еще могла сама о себе позаботиться, — сказала Сара. — Тебе это не нужно.