Мечты сбываются

А лицо Баджи показалось Теймуру красивым. Белый берет оттенял волнистые черные волосы, большие глаза возбужденно блестели, полураскрытые губы обнажали белые ровные зубы. Ростом Баджи показалась Теймуру выше, фигурой стройней, чем прежде. Он видел, что Баджи хороша, и желание обладать ею вспыхнуло в нем с новой силой, и мысли пошли по иному пути. В тюрьме он не расставался с мечтой свести счеты с Баджи, но сейчас он готов был отбросить эту мечту, как ветошь, лишь бы снискать расположение Баджи.

— Ты стала еще красивее, — сказал он вполголоса, меняя тон, приблизясь к Баджи вплотную.

Знакомый запах винного перегара ударил ей в лицо.

«Уже успел!..»

— И хотя тебя следовало бы проучить, — продолжал Теймур. — я, твой муж, готов тебя простить.

Баджи передернуло: он готов простить! Теймур коснулся ее руки и произнес хриплым шепотом:

— Пойдем, жена, со мной!

Баджи хотелось его оттолкнуть, ударить, но она снова сдержала себя и сказала тоном, каким взрослые говорят с детьми:

— Слушай, Теймур… Тебя здесь не было несколько лет… Многое за это время переменилось…

— Для того и вернулся я сюда, чтобы все у нас с тобой было по-прежнему! — воскликнул Теймур.

— По-прежнему быть не может!

— Ты не смотри, что я плохо одет, денег у меня скоро будет вволю! — произнес Теймур тоном заговорщика.

— Не нужно мне твоих денег!

В словах Баджи Теймур уловил презрение. Ему захотелось ответить ей тем же.

— Не твой ли старый друг Сашка Филиппов дает тебе деньги? Успели мне рассказать и про него. Он, говорят, пошел теперь в гору. Денег у него, наверно, много — хватает и на женщин!

Баджи вспыхнула:

— Замолчи!

— Я — твой муж, и по закону…

Она оборвала его:

— Теперь новый закон!

— Как для кого: многие еще соблюдают старый.

— Что оставил дождь — унесет ливень!

Брови Теймура сурово сдвинулись:

— Без крови не унесет!

Баджи оглянулась. Окна клуба были ярко освещены, оттуда доносились веселые звуки музыки, но на улице было безлюдно.

— Отвечай сейчас же — пойдешь? — спросил Теймур и потянулся к Баджи.

Баджи бросилась в сторону, но Теймур левой рукой крепко схватил ее за локоть, а правой полез под полу пиджака — за ножом.

— Ты отплатишь мне за все, подлая! — прошипел он.

Баджи пыталась вырваться, но безуспешно. Она снова огляделась. Неужели никто не поможет?

Одинокая женская фигура мелькнула в дверях клуба — это Ругя, встревоженная отсутствием Баджи, вышла на поиски.

— Женщина! — закричала Баджи, не узнав Ругя. — На помощь!

— Держись! — услышала она в ответ знакомый голос, и силы ее удвоились.

Одной рукой Теймур держал Баджи, как в тисках, другую, с ножом, занес для удара. Баджи извивалась, увертывалась, не давая Теймуру нанести решительный удар. Лезвие дважды оцарапало ей плечо. Казалось, Теймур сейчас справится с нею, но в этот миг подоспела Ругя, вцепилась в руку Теймура и выбила нож. Ободренная помощью, Баджи изо всех сил ударила Теймура кулаком в лицо.

На шум выбежали из клуба женщины, бросились на помощь Баджи. Их было много, и Теймур хотел скрыться в темноте, но его окружили тесным кольцом.

— Проклятые бабы! — скрежетал Теймур, пытаясь пробиться сквозь кольцо.

Не тут-то было! Его держал десяток женских рук.

— Это о нем говорила Баджи на собрании! — воскликнула Ругя.

Одна из женщин, увидя кровь на кофточке Баджи, крикнула:

— Он, видно, забыл, что времена Наджаф-Кули прошли!

— Последыши — будь они прокляты — еще живы! Бейте их! — раздались женские голоса.

Женщины набросились на Теймура. Каждой хотелось ударить обидчика — за себя, за мать, за сестру.

Теймур упал. Его топтали ботинками, туфлями, коши, словно мстя за все унижения, какие перенесли женщины в прежние времена, когда божьим и царским законом отданы были в рабство мужу — хозяину и самодуру.

В медпункте раненое плечо Баджи смазали йодом, перевязали. Маленькая комната не могла вместить всех друзей, пришедших посочувствовать Баджи. Они соболезнующе охали и спрашивали:

— Больно?

— Идите все в зал!.. — просила Баджи. — Уже прошло… Не будем омрачать наш праздник!..

Оставшись наедине с Ругя, Баджи сказала:

— Ты, Ругя спасла мне жизнь!

И Ругя в ответ бережно обняла Баджи и прошептала:

— А разве я тебе не обязана жизнью?..

Рана в плече саднит, пятнышко крови проступает сквозь повязку, но Баджи тесно в маленькой комнатке медпункта — веселые звуки музыки неудержимо влекут ее в большой светлый зал.

Нет, нет, праздник не омрачен! Два тара и кеманча, зурна и бубен играют неутомимо, барабан отбивает четкий ритм. Танец сменяется песней, песня — танцем.

Женщины встречают Баджи радостными возгласами, не спускают с нее взволнованных взглядов, шепчутся, предсказывают ей счастливую судьбу. Что было, больше никогда не повторится!

Часть вторая НЕПРИВЫЧНО

БАДЖИ НЕНАВИДИТ ЭТО СЛОВО

Все свободное время Баджи проводит в кружке художественной самодеятельности: есть ли на свете место интересней?

Впрочем… Петь, играть на таре и на кеманче, танцевать умеют в кружке многие, одни — лучше, другие — хуже. Ее, Баджи, с некоторых пор привлекает иное: вот бы ей научиться так играть, как играют на сцене в театре настоящие артисты!