Мечты сбываются

Крэка нервно передернуло:

— Ты же сказал, что вы не людоеды?

— Правду говоришь. Но при случае почему не съесть? Мы народ не брезгливый…

И они двинулись дальше, в лес, к пещерам. Крэк оказался в середине их толпы, где был и малый и старый. Подпрыгивая, они то и дело похлопывали и даже лизали его, дружески хохоча.

Под таким нажимом Крэк довольно быстро одичал.

Глава 28

Армана проводила Сергея до самого выхода в город, на улицу. Объяснила, как пройти до ближайшей площади, где у здания с вывешенным ауфирским флагом его встретят русские друзья.

И сказала на прощание:

— Всего странного.

Улица, по которой шел Сергей, была до черноты пуста. Ни людей, ни зверьков, ни мертвых, только биение городских часов где-то рядом.

«Всего странного», — вспомнил он слова Арманы.

Наконец Сергей увидел светящееся окно на первом этаже. Глянул туда: по комнате летает какое-то существо, за столом двое мужчин тупо смотрят друг на друга. Прошел еще немного, и вдали обозначилась площадь, замелькали фигуры людей. Сердце его забилось. Томилин остановился: что он скажет своим? Валентину — все, остальным — по их разумению.

Но под ауфирским флагом стояли только двое — Валентин и Танира.

— Что они с тобой сделали? — первое, что вырвалось у Валентина.

— Валя, ничего они со мной не сделали в конечном итоге. Видишь, я жив и здоров.

Потом последовали объятия.

— Это, конечно, Крамун, — сказала Танира. — Сергей, но они, наверное, взяли с вас обязательство молчать?

— Ничего подобного. Они настолько уверены в своей неуязвимости, что им все равно. А как Даша?

— Потаповых не пустили в город… Не буду говорить о том, что мы все пережили. Вагилид поднял все свои связи. Но все в порядке. Тебя ждут, — ответил Валентин.

— Садимся! — воскликнула Танира довольно нервно, словно хотела скорей уехать отсюда.

И они поехали — все трое. По дороге Сергей, ничего не скрывая, поведал обо всем.

Танира не выдержала и в середине такой исповеди остановила машину. Валентин и Танира выслушали все молча, до конца.

— Бог хранил вас, — были первые слова Таниры. — Отец говорил мне, что из всех деятелей мрака Крамун — единственный действительно страшный человек, потому что не профан, он — мастер в делах невидимого мира.

Валентин же был просто убит такой свободой и своеволием дьявола, входящего в человека, как в свое гнездо. О вселении черта решили пока не говорить Потаповым, тем более Даше, — могли не вместить. Но Сергей возразил, что со временем расскажет Даше все.

— Правильно, они простые люди, но им поможет их интуиция различить… — обрадовался Валентин.

И действительно, Потаповы сердцем почувствовали в Сергее мученика и познали сразу, по глазам, по голосу Сергея, что он все тот же, что не произошло самого страшного — уничтожения личности.

Когда эта истина, сквозь слезы и рыдания, улеглась в их душе, все расселись за гостеприимный стол отметить спасение…

Валентин и Танира, чтобы поддержать Сергея, остались у Потаповых на несколько дней. И только потом, уверовав в успокоение Сергея, уехали к себе домой, обещав почаще его навещать.

Между тем до Вагилида стали доходить сведения о катаклизмах в Стране деловых трупов. Непредсказуемые землетрясения, непонятные пожары, огонь, словно бродивший по стране, заставил деловых трупов чаще молиться. Как ни странно, но формальные обрывки традиционных, доисторических религий сохранились в этой стране. Деловых трупов порой называли народом молитвы. Обращались они к Всемогущему Богу, соблюдая некоторые ритуалы, просили о материальном благе, денежном успехе. Но сейчас надо было просить о спасении страны. Процесс уничтожения дошел до того, что в столице рухнул высочайший, огромный как башня, дом, наполненный замороженными деловыми трупами. Все это вызывало тревогу в соседней Ауфири, куда могли перекинуться катаклизмы. Народ волновался, некоторые искали защиты у чертей, другие у Непонятного, на политических верхах подумывали о каких-то действиях. Все это весьма сказалось на настроении Таниры, тем более, оказалось, что она беременна от Валентина. Призрак конца нарушил и спокойствие Валентина. Слава Богу, до русского лагеря эти сведения не доходили.

…Они прилегли рядышком на кровати, полные бесконечной любви друг к другу. Но тревога вошла в сердце.

«Боже мой, — думал Валентин, — конец света, ребенок, любимая женщина — и все это в одном клубке. Какой будет ребенок от женщины, отделенной от меня тысячелетиями, от женщины конца мира?..

…Что с ним будет, что будет с нами?»

Танира улыбалась и гладила его волосы.

— Что будет с нами?.. Ну, допустим, мы скоро умрем…

Валентин вздохнул:

— А что изменится? Сейчас главное — сохранить любовь. Мы и там будем вместе.

Танира покачала головой, на глазах ее, в их глубине, появились слезы.

— Да, но там мы вполне можем не узнать друг друга. Ведь душа умершего не то, что душа живого, она меняется, прошлое уходит, и душа может открываться в ином ключе… Даже при жизни человек меняется, это процесс…

Что же говорить о посмертной судьбе?.. Мы будем другие…

Валентин оцепенел, это не приходило ему в голову, но он почувствовал правоту этих слов…