Мечты в огне

Во двор заехать не получилось, проезд перегородила пожарная машина. На противоположной стороне двора, сквозь зелень кустов и деревьев виднелась вторая автоцистерна. Третья машина тянула к серой девятиэтажке лестницу. Пожарные разматывали рукава.

Иван заглушил двигатель, выбрался из салона. Сердце пропустило удар. Толпа гомонила и волновалась напротив его подъезда. Затаив дыхание, Иван поднял взгляд вверх.

Оранжево-красные языки пламени рвались вверх из трёх окон квартиры на шестом этаже. Клубы чёрно-сизого дыма собирались в грозную тучу над крышей дома, отбрасывая тень на зевак и пожарных.

Иван рванул вперёд. Шестой этаж, квартира слева. Его квартира!

– Нельзя! – незнакомый пожарный заградил дорогу. От боёвки защитного цвета пахло дымом. Тёмные разводы на шлеме указывали на неспокойную смену, выпавшую и на этот наряд. Они даже не успели отмыться от последнего пожара, когда примчались по новому вызову.

Иван вцепился в грубый шершавый рукав куртки коллеги.

– Там жена, сын!

Пожарный понимающе кивнул, но дорогу не уступил:

– В толпе их нет?

Иван огляделся. Узнал соседей, разглядел лица совершенно чужих людей. Отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный взгляд пожарного. Тот ловко извлёк рацию, вышел в эфир:

– Внимание, в квартире могут находиться двое. Женщина и ребёнок.

– Тринадцать лет, – быстро добавил Иван. Пожарный передал информацию.

Лестница дотянулась до шестого этажа. Расчёт пожарных взлетел вверх. Из подъезда продолжали выбегать взбудораженные соседи. Толпа росла.

– Не лучшая идея.

Иван удивленно поглядел на пожарного. Тот кивнул на зажигалку у Ивана в руке. Красный язычок пламени вырывался из сопла.

– Не стоит кормить духа огня!

Пожарный отвернулся, принялся отгонять на безопасное расстояние зевак.

Иван поспешно убрал зажигалку, уставился на распахнутые настежь створки и черноту лестничной клетки. В груди бешено билось сердце.

Что вы знаете про духа огня?

А что о нём знает он сам?

Приходило осознание: дух не исполняет желания, как то обещает интернет, а даёт смертоносный дар и неодолимую тягу к поджогам.

Тоска и отчаяние вцепились в душу и принялись остервенело рвать её на части. Осознание необратимого придавило, не позволяя вздохнуть. Глаза застелил влажный туман. Нестерпимо зачесалось левое плечо.

9

Он вышел на работу на пятый день после похорон. Мужчины, привыкшие видеть чужую

смерть и готовые каждый миг рисковать собственной жизнью, смущенно отводили взгляд. Жали руку, выдыхали соболезнования и неловко отступали.

Людочка тоже произнесла приличествующие слова, шмыгнула носом, промокнула платком уголки покрасневших глаз.

Иван бодрился, хотя от такого отношения коллег хотелось забиться в угол и разрыдаться.

В обед, его пригласил в кабинет новый дознаватель, назначенный на место Филипова. Сообщил, что пожар начался с возгорания дивана. Как это произошло, установить не смогли. В семье у Каменевых никто не курил, замыкания не было, посторонних источников огня не обнаружено.

– Самовозгорание. – дознаватель протянул документы. – Примите мои соболезнования.

Иван знал, самовозгорание – явление редкое, но встречающееся. Подозрение могло вызвать полное выгорание трехкомнатной квартиры. И то, что это был третий случай самовозгорания за десять дней.

Но почему-то именно сейчас это волновало его меньше всего.

Пять дней назад он попрощался с Машей и Лешкой. Теперь от жены и сына осталось

лишь несколько фото в смартфоне. Тоска невозвратной потери терзала душу.

Ему представлялось, что работа затянет, наполнит разум будничной суетой, но этого не случилось. Праздные разговоры о политике и спорте лишь раздражали. Всё также ныло сердце, взгляд вновь и вновь искал экран телефона, где хотя бы на мгновение можно было увидеть лица жены и сына. Пламя пожаров снова и снова возвращало к горестному напоминанию трагедии, виновником которой он сам и являлся. Еда не лезла в глотку. Он механически жевал, поддавшись на уговоры коллег. Ел, не различая вкуса пищи.

На выходных, Иван бесцельно бродил по городу и ноги постоянно несли его в родной, но теперь опостылевший двор. К подъезду, откуда уже никогда не выйдет Маша и не выскочит непоседливый Лёшка.

Нужно было решать вопросы со страховкой и ремонтом квартиры, но он каждый раз откладывал. Сбрасывал звонки агентов. Всё это казалось настолько несущественным, бесполезным и бессмысленным. Ведь вся эта суета не могла вернуть ему главного – его семьи.

Сидя на скамейке, на опустевшей из-за дождя детской площадки, Иван не чувствовал затекающих за шиворот потоков воды. Не ощущал хлёстких порывов ветра и удара тяжёлых капель. Рука тянулась к карману, где лежала зажигалка, но он останавливал себя. С трудом и со скрежетом зубов.

На сердце лежал тяжёлый камень, трудно было дышать. Иван осознавал, как не хватает ему семьи. Как сильно он любит Машу. Любил.