Медь Химеры

Суета около двери в темницу совсем не испугала его. Он встал и подождал, пока еще одного пленника сведут вниз по лестнице. Дверь его камеры распахнулась, и в нее втолкнули крупного келвинийца.

— Мор! — недоверчиво воскликнул Сент-Хеленс. — Мор Крамб!

Мор потер кровоподтек на своей правой щеке. Он потряс головой, словно стараясь избавиться от облепившей ее паутины.

— Да, они захватили меня, трепач. Меня и еще около сотни, а то и больше, из тех, кого окружили на перевале. Одни боги знают, сколько нас там полегло!

У Сент-Хеленса отвисла челюсть.

— Ты обвиняешь в этом меня? Ты обзываешь, называешь меня болтливым ртом?

— А кто же ты? Ты был всецело за эту войну. Ты едва мог дождаться, пока получишь свое назначение!

— Мор, я никогда не хотел сражаться! Но ведь есть пророчество, и король…

— Король, которого ты знаешь, это не наш дорогой Рафарт! Он — ужасная имитация из другого мира! Ты знал это, и все равно ты одобрял его замыслы!

Сент-Хеленс почувствовал, что краснеет. В другое время он бы взорвался, но перед ним был друг. Кроме того, он и сам знал, что тот прав.

— Мы все были заколдованы или зачарованы. Я уверен, что это все дело рук Зоанны.

— Зоанны? — с недоверием повторил Мор. — Она же мертва!

— Мне бы этого очень хотелось. Всем нам этого бы хотелось. Но она, должно быть, сумела скрыться от гнева Джона и привести с собой того, кто сейчас выдает себя за Рафарта, из того измерения, которое посещал Келвин. Это единственно разумный ответ.

Мор мрачно уставился на него, потом опустил кулаки и подошел к охапке соломы. Он опустился на нее устало, так, словно растерял весь свой пыл.

— Сент-Хеленс, что мы будем делать?

— Боюсь, что мы должны проиграть войну.

— А мы можем проиграть? Когда работает это пророчество?

— Я никогда не верил в него так безоговорочно, как это делаете вы, остроухие, — сказал Сент-Хеленс. — Келвина в нашем измерении нет. Его, может быть, уже нет в живых.

— Мне кажется, это уничтожило бы само пророчество, — шумно вздохнул Мор. Было видно, что он так же растерян, как и Сент-Хеленс.

— Способ может найтись, — сказал Сент-Хеленс.

— Какой способ? Мои люди бегут так, словно они никогда не остановятся.

— Юные короли. Они вроде как мои друзья. Симпатичные малыши. Они даже вымыли эту камеру и предложили мне капитуляцию своих двух стран.

— Что?

— Все правильно. Только я не уверен, что колдунья позволит им сделать это. Правда, она добрая колдунья, а не такая, как Зоанна и ей подобные.

— Эти колдовские штучки! Ты имеешь в виду, настоящую капитуляцию?

— Так они мне сказали. Они боятся за себя и за Хельбу и, я думаю, что и за кота Хельбы. Они только мальчишки, моложе Филиппа.

— Им по двадцать четыре года, — сказал Мор. — Они становятся старше на один год за каждые четыре года. Они только выглядят на шесть лет.

— Так говорят. Но они хотят капитулировать, и это важно. Что мне сказать им?

Мор посмотрел на чисто вымытый пол и раздавил муху, которую принес на себе.

— Ты мог бы сказать им, что согласен. А как только война закончится, мы сможем избавиться от Зоанны и ее супруга.

— Надеюсь. Ведь раньше это было трудновато сделать, правда?

— Да. Мне ужасно не хочется снова устраивать революцию, на этот раз без круглоухого.

— У меня тоже круглые уши, — напомнил ему Сент-Хеленс.

— Да. Да, верно. Но, Сент-Хеленс, ты ведь все-таки не Келвин.

— Непохоже, чтобы он, его отец и сводный брат собирались вернуться назад. Хорошо, если они вообще вернутся.

— Не хочется мне это говорить, но кажется, что их исчезновение и появление зла может быть не простым совпадением.

Они сидели в мрачном молчании несколько долгих секунд. Затем Мор высказал вслух свою мысль:

— Если они побеждают, то не будут сдаваться.

— Конечно, нет. Но ведь они только дети.

— Колдунья не допустит этого.

— Не знаю. Она опекает их и шлепает по задницам, но может быть они и имеют право на окончательное решение.

— Ты так думаешь?

— Нет. Думаю, что они только дети. — Сент-Хеленс подобрал свой ботинок и запустил им в крысомышь, снова промахнувшись. Грызун недовольно посмотрел на него, ухватил еще одну хлебную корку и юркнул в свою нору. Сент-Хеленс пожалел, что не может сделать то же самое.

— Хорошо. Хорошо. Если они предложат капитуляцию, я приму ее. Если она законна, то положит конец войне.

Крысомышь снова вылезла из норки.

* * *

Хелн держалась за живот и, наклонив голову набок, прислушивалась к разговору в отдаленной части дворца. Ее слух становился более острым, чем раньше. И было что-то еще. Что-то, о чем она едва осмеливалась подумать.

— Вы действительно так хотите меня, ваше величество?

— Конечно. А кто бы не захотел? Ты такая хорошенькая.

— Но королева. Ваша супруга, ваше величество!

— Что Зоанна не узнает, то ее и не обидит, правда? Ну, а теперь повернись, и я расстегну…

Хелн плотно зажала свои круглые уши, притиснув их к голове так, что стало больно. Но это не помогло заглушить игривого хихиканья распутной девицы. Она не была по-настоящему оскорблена тем, что услышала. Когда-то, помнилось ей, это могло бы ее возмутить.