Мед, солнце и кровь

Он любил зеленый чай с лимоном, не очень сладкий. Не выносил цитрусовые в чистом виде, что было забавно. Любил белый виноград и гранатовый сок. У него всегда с собой была баночка меда. Единственное, что связывало его с погибшей родной матерью – любовь к этому десерту. Он всегда начинал обуваться с левого сапога, хотя был правшой, пуговицы на рубашке начинал застегивать снизу. Часто забывал после рисования достать кисть из-за уха. Иногда, задумавшись, вытирал грязные мастихины об рукава рубахи. От его рук пахло скипидаром, под ногтями всегда была краска, мог часами помогать мне с ядами и зельями, слушать сказки, которые я теперь рассказывала и ему. Пытался научиться создавать кроликов, чтобы не только я могла их ему оправлять, но его уровень магических способностей все еще был недостаточен для такого.

Он разговаривал во сне.

Однажды он уснул у меня в комнате, растянувшись на диване перед камином, и посреди ночи я проснулась от неясного бормотания. Стефан просил какого-то эльфа не продавать ему ягоды.

Наутро он все отрицал.

Часто писал мои портреты, их у него теперь было больше, чем пейзажей. Стефан делал зарисовки, когда я не видела: пока занималась фехтованием, варила яды или пила чай, сидя на крыльце школы. Бывало, что я ловила его на этом, вовремя обернувшись. Первый нарисованный им портрет все еще стоял у меня в комнате, облаченный в новенькую раму, подаренную Деметрой. Он занимал почетное место на каминной полке.

Со Стефаном было легко, будто я знала его всю жизнь. Иногда из-за моих секретов и тайн, которые я не доверяла ему, меня грызла совесть, потому что я воплотила то желание, которое появилось у меня во время нашего первого поцелуя.

Я знала о нем все.

Его родители были Служащими, которые были верны Роду и состояли в армии генерала Белума до тех пор, пока между хируду, обитающими на вершинах Северных гор и людьми Северной Столицы не случилась масштабная стычка. Вряд ли это можно было назвать войной… По крайней мере, так решил генерал, не отправивший в Северные Земли дополнительные магические единицы для урегулирования конфликта. Я помнила о том столкновении, в то время я вовсю предавалась страданиям о Фобосе и отмахивалась почти от любых новостей, которые мне приносили. Но встревожилась, когда услышала о хируду. Отец тогда отбыл в Миридием, город по соседству с горами, в которых шли сражения.

Стефана забрал к себе брат его отца, как и дочерей другого погибшего знакомого. Мужчина был суров характером и не одобрял Род, воспитывая в тех же традициях своих названных детей. Парень однажды признался, что слепо ненавидел всю мою семью до того, как мы познакомились. Однако мнение художника осталось неоднозначным. Стефан не знал, как относиться к моим близким, после всех покушений.

Главное, что он разобрался со своими чувствами ко мне. Однажды мы сидели на мостиках, и я решилась на вопрос:

– И что же заставило тебя изменить мнение? – улыбнулась я и посмотрела на него снизу. Лежа на его коленях с закрытыми глазами, я почти что мурчала от ласковых поглаживаний по голове.

Почувствовав сначала, как он задвигался, я ощутила на кончике носа легкий поцелуй.

– То, с какими эмоциями ты доказывала Тару, что тебе нужно свое место в этой жизни.

Он разгонял Тьму, которой было окружено мое сердце из-за Фобоса, своим светом и нежностью.

Воспоминания растворились дымкой.

Ожив от доселе незнакомых мне чувств и эмоций, я наслаждалась взаимностью. Мне было нипочем все – меня не интересовало расследование, Ленсифер и покушения, я отмахивалась от снов с Фобосом, выбрасывая их из головы, стоило показаться Стефану.

Все было хорошо, если бы не одно «но».

Приняв яблоко из рук парня, я покрутила почти идеальную желтую сферу в руках.

– Так ты не передумал?

Обернувшись ко мне, Стефан сдержанно улыбнулся.

– Ты же знаешь, Дафна. Нет.

Недовольно поджав губы, я укусила фрукт. Отговорить его от участия в забеге я пыталась уже почти что месяц, но безрезультатно. Тяжело вздохнув, я отвернулась.

– Даф, не начинай, а… Ты не Видящая, сон, очевидно, не вещий. Тебя мучают кошмары из-за всего, что ты пережила.

Я не повернулась к нему. Корвус считал, что это вполне может быть зачатками развития таланта Видящей, но точно не был в этом уверен. Мы ждали чего-то похожего, чтобы можно было сказать наверняка.

– Дафна, – мягкий голос раздался у самого уха, и я вздрогнула, – не дуйся. Пойдем сегодня на звездопад смотреть?

Падающие звезды утумны отличались от звезд сезона Вер. Сегодня ночью они должны были быть красными.

Попытавшись спрятать улыбку, я обернулась и кивнула:

– Пойдем.

Мимо пробежала Дебора с тазиком, полным веток рябины, и, крикнув что-то про милующихся, с хохотом убежала дальше.

– Я пойду. Обещала помочь Брендону с украшениями для деревьев.

– На мировую пошли? – удивился парень.

– Ага, он сам предложил, – я хмыкнула, – видимо, надоело постоянно синяки лечить.

Стефан рассмеялся.

– Твоя правда. Я после боя с тобой их дня два залечивал.

Виновато отвернувшись, я почесала шею.

– Прости… Если бы ты меня не жалел, то не пришлось бы и синяки лечить.