Мед.ведь.ма (СИ)

— Если… если бы в драке, понимаешь? — наконец, вылез из укрытия взор дракона. Он не мог себе позволить рыдать, как баба, хотя видно было, что изнутри его душат слёзы. Они уже стояли в глазах, но не проливались. — Ладно в пылу кого-то замочить, но не вот так подкрасться и прикончить, рехнуться можно, господи, мне снится его лицо, как мне от него избавиться?! — Чжунэ начал раскачиваться, но остановился. Остекленевший взор уставился в никуда. В голове вертелся кошмар, который он пережил, но который имидж, бравада и гордость не давали из себя вырвать. Они с друзьями решили, что свидетеля нужно убрать, а нанимать кого-то для грязной работы — это заняло бы время, да и породило бы одного свидетеля взамен другого. Чжунэ вызвался сам, он не думал, что ему это трудно дастся. Он же дракон! Им всё ни по чём. Он никогда не думал, что живые люди могут быть такими пугающими, когда ты их убиваешь. Он никогда не думал, что смерть — это так отвратительно и неприглядно, что это не миг и забытье, а судороги, боль, страх, и самая ненавистная надежда в гаснущих глазах, какую он когда-либо видел, надежда на то, что ты выживешь, и всё обойдётся. Безнадежная надежда, когда ни один довод не может послужить защитой, умилостивить и отменить приговор. Это ужас, вящий ужас. Чжунэ показалось, что часть души того мужчины вселилась в него, а часть его собственной души умерла с ним. Есть мнение, что убийца и жертва остаются связанными навеки. Молодой человек не отказался бы от пары сеансов у психиатра, чтобы извлечь из себя подобие призрака, рисующего в ночные часы белёсую пелену на зрачках трупа, отвердевшие пальцы и синюшную кожу, расползающуюся из-под удавки. Страх и гнусное воспоминание порождали сны с окровавленными руками, хотя никакой крови пролито не было.

— Чжунэ, послушай… — Чонгук не мог оправдать убийство невинного человека, но, стараясь понять тех, среди кого оказался, чтобы внедриться незаметнее, разбирал истинные мотивы и причины свершившегося. — Ты сделал это ради друга. У тебя был выбор? Ты мог повесить это на другого, верно? Но ты это сделал сам. Со временем это пройдёт. Со временем проходит всё, Чжунэ.

Студент некоторое время молчал, потом перевёл взгляд на Чонгука и, собравшись с духом, бросил:

— Выискался, психоаналитик херов!

— Поматерись, если тебе от этого легчает. — Поднявшись, золотой расправил брюки.

— Да пошёл ты! Мне легчает, когда я надираюсь!

— Тогда пошли. — Чонгук протянул руку, предлагая Чжунэ взяться за неё, чтобы встать. Тот задумался, наверняка сочиняя что-то обидное, дерзкое, унизительное, но когда и сидя, на ровном месте, чуть не накренился в бок от выпитого, передумал и схватился за предложенную ладонь. Без слов, он встал и пошёл вместе с золотым обратно.

Когда они подошли к клубу, из него как раз выбрались Сынхун с Сынюном и четырьмя девушками: двумя сынхуновскими, и двумя «склеенными» Чжунэ, которые отправились на его поиск следом за его приятелями.

— Куда вы подевались? — взметнул руки Сынюн, показывая, что они были на грани волнения.

— Да так, душновато стало, — проворчал Чжунэ.

— А мы вот с тобой, Чжунэ, скажи, самые лучшие товарищи, о каких только можно мечтать. Позаботились об инертных друзьях и прихватили столько девчонок, сколько хватит на всех! — В руках, лежащих на плечах девушек, превратившихся в подпорки высокой башни — Сынхуна, он держал по бутылке виски. — Вперёд, к продолжению веселья!

— Куда вы собрались? — обратился к Сынюну Чжунэ, как к более основательному и решающему.

— В моё бунгало, на побережье. Там можно будет расслабиться, уже не думая о том, что надо потом ехать по домам.

— Отличная идея! — оживился сеульский дракон. Мимо них шли две девушки и, разглядев их компанию, одна вдруг отделилась от подруги и подошла к Сынюну, здороваясь. Тот ответил ей тем же, любезно поцеловав руку. Чонгук засмотрелся на неё, ту, что по всем признакам была кореянкой. Длинные чёрные волосы до талии, стройные ноги на каблуках. Одета она была приличнее и закрытее многих, что толклись в клубе. Лицо тоже было красивым, и золотой подумал, что если под достойным Сынюн подразумевал её, то, в самом деле, стоило отвергать все остальные варианты. Нельзя было не любоваться красавицей, что и в профиль, и в анфас и сзади соответствовала какому-то не обозначенному эталону совершенства.

— А вы уже уходите? — донёсся её вопрос до Чонгука, словно он вынырнул из-под воды. Она говорила всё ещё с Сынюном, а не с ним, но внимание приковалось к ней всеобщее.

— Да, нагулялись, пора и меру знать. — Девушка покосилась на Сынхуна с поклажей, не поверив ответу.

— Ну-ну, — засмеялась она и прошла с подругой в клуб.

— Вот это тёлочка… — присвистнул ей вслед Сынхун.

— Это сестра Мино, балбес, — осадил его Сынюн.

— Да ладно? Серьёзно? А-а… да-да, точно, я как-то пытался найти с ней точки соприкосновения…

— Безрезультатно, я так понимаю?

— Увы. Наверное, она бережёт себя для Джиёна? Хочет сразу в дамки.

— Не думаю. Просто ты можешь кому-то быть не по душе, смирись.