Мед

— Расчётливая, — Марина застёгивает пуговки на пальто. — Я вижу, как Динка на тебя смотрит, и понимаю, что запрещать ей что-то бесполезно. Так что будешь у меня под присмотром. И учти, Мёд, если что — я за племяшку тебе голову откушу.

— Не потребуется, — я добродушно улыбаюсь.

— Посмотрим.

Грозная родственница уходит, а я выглядываю булочку в кухне. Она делает вид, что не подслушивала — кофе варит. Но ясное дело — у неё ушки на макушке.

— Что скажешь? — захожу в кухню и обнимаю сладкую сзади, а она вздрагивает и напряжённая замирает с туркой в руке.

— Ты о чём? — голосок у неё срывается.

— О нас с тобой, — мурлычу ей на ушко.

— Не сейчас. Ладно? — Дина каменная, турка ходуном. — Надо позавтракать, — она пытается отстраниться, но я держу крепко.

Ни хрена не понимаю. Вчера ночью эта девочка была пламенем, а сейчас морозится. Мысль о том, что я для Дианы «мимокрокодил» на пару ночей, настойчиво стучится в голове — раздражает.

— Так… — силой вынимаю посудину из хватки булочки, разворачиваю её лицом к себе и припечатываю к кухонной тумбе. — Рассказывай, — требую.

— Что рассказывать? — шепчет.

Побледнела, ладошками мне в грудь упёрлась, а попой того и гляди столешницу продавит. Очень интересное кино, блин!

— Под дурочку не коси, — провожу пальцем по вкусным губам. — Что не так?

Я цепляю хрупкий подбородок укусом, вгрызаюсь в бьющуюся жилку на изящной шее и прям горячо мне в паху, тесно. За секунды беру разгон. Вот это девочка!

— Давай не надо… Пожалуйста, — лепет Дина.

И этот лепет её невнятный, почти неслышный в частом дыхании, заводит меня ещё больше. Тяжёлый жадный рык рвётся из моего горла, но я держусь, чтобы не напугать ещё больше.

Меня боится? Но это глупо! Я не страшный. Для Дианы точно не страшный.

— Давай надо… — хриплю ей в губы и целую жадно и вкусно.

— М-м… Мёд!

— Да что, ёлки?! — я не выдерживаю.

* * *

Не хочу смотреть ему в глаза — мне стыдно за свои метания. Уткнувшись носом в крепкую грудь, я вдыхаю вкусный запах мужского тепла. Мне страшно и спокойно одновременно. Так странно…

— Я тебя не обижу, булочка, — он снова цепляет мой подбородок пальцами.

— Знаю, — пытаюсь улыбнуться, но получается нервно.

Рядом с Мёдом я дурею до головокружения, хочу его до дрожи и боюсь отпустить себя. Если он посмеётся, как тогда посмеялся Костя, я этого не переживу…

Широкие ладони мягко ходят по моим бёдрам — Мёд не напирает, ждёт моей реакции. Облизав пересохшие от волнения губы, я поднимаю глаза и вязну в тёплом обволакивающем взгляде почти золотых глаз. Ох…

— Я… ещё… — у меня словно язык отнимается.

Вместо того чтобы признаться, я приподнимаюсь на пальцах и касаюсь его губ своими губами. Сама. И в этот самый момент в Мёде просыпается кто-то другой. Ожидание, чуткость, нежность — не про этого мужчину, но страсти и желания ему не занимать. Он отвечает на мой почти невинный поцелуй жарко и напористо. Что-то падает на пол, разбивается, я только охнуть успеваю между поцелуями. Голова кругом, перед глазами вспышки — почти ничего не вижу, а чувства обострены до предела. Каждое прикосновение приятно до сладкой, тягучей, мучительно-приятной боли, отзывающейся судорогами внизу живота.

Я не думаю, что будет. Я отлично знаю что, и уже не дрожу от страха. Дрожь у меня совсем от другого. Удивительно, но этот мужчина, будто точно знает, где и как надо трогать, чтобы мой разум отключился. Сначала это короткие обрывы связи с реальностью, но они становятся длиннее…

Пусть он не узнает. Может, вообще не заметит. Бывает так? Опыт в вопросе у меня никакой. Я просто надеюсь, что всё обойдётся. Без насмешек.

Мёд усаживает меня на кухонную тумбу, быстро расправляется с узелком на поясе моего халата. Он выглядит так, словно распаковывает самый долгожданный подарок. Нетерпеливый, рычащий зверь вот-вот получит то, что хочет.

Но он не торопится — разглядывает меня голую, в медовых глазах мелькают похотливые искры. Это неловко. Меня ещё ни один мужчина без одежды не видел. Хочется завернуться в халат и сбежать — это разум пытается паниковать, но моё тело плавится в сильных мужских руках и выдаёт противоположные мыслям импульсы.

Грудь наливается от возбуждения и чувствительные твёрдые соски с лёгкой болью трутся о рубашку Мёда, задевают пуговицы. Почти вгрызаясь мне в губы диким поцелуем, он снова становится похож на того мужчину, который беззастенчиво и своевольно делал мне хорошо в такси. Шансов отыграть назад нет. Это всё уже не остановить…

Одной рукой я цепляюсь за кухонный кран, другой — за его шею, а колотит меня как при хорошем землетрясении. Но этого Мёд не замечет. Он вообще ничего не замечает сейчас. И я прекрасно понимаю — почему.

Раздразнила… Жила-была Дина, сама виновата.

Рывком он разводит мои ноги, вклинивается между ними, вжимаясь в меня твёрдым бугром паха. Сейчас взорвётся, и я вместе с ним. Тратить время на ласки нет больше ни сил, ни желания.