Медаль за город Вашингтон

Одного из этой троицы я послал в Ньюарк к мэру города, Генри Йейтсу, с которым у меня сложились неплохие рабочие отношения. Я попросил его – власти над ним у меня не было – взять на себя командование Ньюаркской ротой ополчения, и передал приказ командиру роты, Джону Кардигану, о временном подчинении Йейтсу. Кроме того, я настоятельно рекомендовал им обоим объявить набор людей в отряд самообороны. Оружие для этого имелось, пусть в основном устаревшее – на складе хранилось имущество двух расформированных нью-йоркских полков, а готовы они должны были быть не позднее завтрашнего дня. Одновременно им нужно было связаться с мэриями близлежащих Джерси-сити, Бейонн и Элизабет и пригласить их также поучаствовать в этом деле.

Второй мой слуга поскакал в Перт-Амбой с приказом тамошней роте немедленно выступить в Нью-Брансуик, а также привезти сюда как можно больше оружия и боеприпасов с местного склада, хоть он и был намного меньше, чем в Ньюарке. Ибо в самом Нью-Брансуике складов с вооружением не было.

Третьего же я отправил по церквям с письмом об опасности, нависшей над городом, и просьбой бить в набат, а всех пришедших направлять на привокзальную площадь – она хоть, строго говоря, и не находилась в центре, но была весьма к нему близка и лучше всего подходила для моих целей. Именно туда я направился и сам, вместе с Маршем. И, как оказалось, вовремя – пришел поезд с беженцами из Принстона.

Сама железная дорога в Трентон через Принстон не проходила – приходилось добираться до него через небольшой полустанок Принстон-Джанкшн, находившийся примерно в трех милях от Принстона. Тем, кто догадался туда бежать, повезло – поезд, шедший из Ньюарка в Трентон, остановился там в тот самый момент, когда на полустанке появились первые беженцы, а вражеские войска то ли не знали, то ли не придали значения этой станции. И прибывшие принстонцы – около семисот человек, – как это ни цинично звучит, своим присутствием помогли мне набрать более шестисот добровольцев за час. Впрочем, сто пятьдесят семь из них и прибыли на этом поезде.

Женщин же, детей и стариков разобрали местные жители к себе по домам – супруга мэра города, Катерин Ван Найс, взяла это дело на себя. Мэр, Лайл Ван Найс, несмотря на довольно-таки преклонный возраст и одышку, тоже горел желанием присоединиться к нам, и я еле-еле его отговорил – пользы от него было бы мало, а здесь, на своем месте, он нам мог быть весьма полезен. В частности, по его приказу получили разрешение присоединиться к нашему отряду все двенадцать городских полицейских с их оружием.

Так что, когда подошла перт-амбойская рота, у меня под ружьем оказалось более семисот человек. Для пятисот пятидесяти из них у меня были ружья – Спрингфилды М1861 у ополчения, Спрингфилды М1855 и Энфилды М1853 со складов. Другие вооружились тем, что у них было, от охотничьих ружей до револьверов, которые были и у полицейских. Кроме того, у нас оказалась какая-никакая артиллерия – две шестифунтовки М1841. Конечно, они сильно устарели, но, как говорится, у нищих нет выбора[55].

Я боялся, что противник нападет на нас в тот же день. Но и вечер, и ночь прошли спокойно. Это дало мне время создать из толпы некое подобие вооруженного отряда, назначить командиров из числа ветеранов той войны и распределить позиции. Кроме того, те, кто захотел, получили возможность покинуть Нью-Брансуик поездом в Ньюарк. Впрочем, таковых оказалось не более сотни.

И только на следующее утро около одиннадцати часов на горизонте появилось облако пыли. Врагов (недавно бывших моими соратниками, горько усмехнулся я про себя) было, как мне показалось, не менее двух тысяч, и вооружены они были не в пример лучше нас.

Пользуясь своим численным превосходством, они навалились на нас, и лишь каким-то чудом мы сумели продержаться несколько часов. В самом начале боя шальная пуля вырвала кусок мяса на моей левой руке, к счастью, кость оказалась не задета, но боль была адская. Я попросил перевязать рану, но остался руководить обороной. Враги все наступали, невзирая на потери. Они занимали один за другим ближние пригороды и методично пробивались к центру. Я понял, что поражение неминуемо, и мы вряд ли сможем продержаться до вечера.

Неожиданно для всех нас в тылу наступавшего врага появились странного вида повозки серо-зеленого цвета с нанесенными на их боках красными звездами, вооруженные пушками и митральезами. Они подняли бешеную стрельбу по наступавшим. Янки (кто бы мог подумать, что для меня они станут «янки»!) пробовали отстреливаться, но их пули отскакивали от бортов этих боевых повозок, как горох. Продолжали стрелять и мы. Постепенно уцелевшие враги в синих мундирах стали бросать оружие и поднимать руки. Они сдавались, уже не помышляя о сопротивлении. Мне ничего уже больше не хотелось – я мечтал лишь сесть на землю и забыться. Но я все же переборол себя и подозвал одного из перт-амбойцев. Вручив ему флаг Нью-Джерси, я зашагал с ним туда, где по моим расчетам находилось неприятельское командование.