Медаль за город Вашингтон

Рассказ сенатор начал с описания заговора под руководством тогда еще сенатора Хоара, недавно ставшего официально президентом САСШ. Говорил он сбивчиво, но рассказанное им меня поразило до глубины души – так значит, сотни тысяч и миллионы людей пострадали только потому, что кто-то боялся за свой бизнес, кто-то не желал терять свое место в Сенате, а кто-то еще и хотел стать президентом. Последовало повествование про то, как было организовано убийство президента Хейса, как обвинили южан, как Сенат очистили от людей с южными корнями, и как сенаторам приходилось голосовать под дулами ружей. Паттерсон рассказал про убийство Бёрнсайда и Шеридана, про то, что Уилера предполагалось отравить, а убийство свалить на южан. И, наконец, о том, как самого Паттерсона предупредили о том, что его и самого собираются убить. Закончил сенатор свой рассказ словами, обычно произносимыми свидетелями в суде:

– И я клянусь, что это правда, вся правда, и ничего кроме правды, да поможет мне Господь!

– Я, может, еще поверю, что Уилер не содомит. А вот почему Паттерсон не рассказал, что сам он – очень даже? – насмешливо произнес Пулитцер.

– А у вас есть доказательства? – раздался неожиданно для всех звучный баритон Расселла.

– Нет, но это всем известно.

– Ключевое слово – «нет». Да и к делу это отношения не имеет. Заткнитесь уже, Пулитцер.

Далее последовали свидетельства пленных янки – офицеров и солдат, а также их жертв с описанием увиденного. И, наконец, вновь появился свет, и генерал Бережной сказал:

– Я надеюсь, что вы смогли хоть немного понять, что именно происходит сейчас на американском Юге. Приглашаю вас задавать вопросы.

– А как иначе вы прикажете бороться с мятежом? – голос Пулитцера становился все более и более визгливым.

– Как мы убедились, никакого мятежа не было, был лишь заговор некоторых свиней в человеческом обличье, решивших устроить кровавую баню и заодно набить свой карман, – услышал я голос Френка Доусона, который начал подниматься с сиденья.

Пулитцер сник и закрыл лицо руками, но Бережной сказал:

– Спасибо, мистер Пулитцер, за ваш вопрос. Ну что ж, если для вас цель оправдывает любые средства, то с вами не о чем говорить. И вы, мистер Доусон, сядьте пока. Есть ли у кого-нибудь еще вопросы?

Вопросов было много – у всех, кроме Пулитцера, – и на все были достаточно развернутые ответы. Но, к моему удивлению, до меня никто не подумал задать вопрос, который, как мне казалось, был самым важным:

– Генерал, а что вы намерены делать дальше? Вы же сказали, что Югороссия не потерпит зверств, где бы их ни совершали и кто бы их ни совершал.

– Благодарю за ваш вопрос, мистер Хили, – улыбнулся тот, а я подумал, надо же, он знает, кто я такой. – Через два часа в саду адмиралтейства выступит президент Уилер. А после него – министр иностранных дел Конфедерации Джуда Бенджамин. И ваш покорный слуга.

Часть 3. Возвращение Конфедерации

30 (18) августа 1878 года. Вашингтон, Форт-Стивенс

Генерал-лейтенант Оливер Отис Говард, командующий войсками Второй Реконструкции

Форт-Стивенс был относительно небольшим – чуть менее четырехсот ярдов по периметру. Он представлял собой квадрат земляных валов со скошенными углами и с подготовленными позициями для девятнадцати орудий. Впрочем, самих пушек подвезли всего с десяток, а каменное навершие валов так и не восстановили. То же, что некогда было казармами, разваливалось прямо на глазах.

– Майор, – обратился я к коменданту форта, – почему вы так и не восстановили форт? Времени и сил у вас было для этого вполне достаточно.

– Сэр! – отчеканил тот. – Это не совсем так. Нас перевели сюда всего четыре дня назад. До того мы стояли в Роквилле, и, поверьте мне, там все было в полном порядке. До тех пор, пока не напали эти ублюдки Тёрчина…

– Хорошо, но у вас все же было три дня. Почему тут ничего не готово?

– Сэр, – тяжело вздохнул майор и хмуро посмотрел на меня. – Вы даже представить не можете, как трудно заставить этих черномазых бездельников работать. В Роквилле в конце концов мы попросту согнали местное население, и именно они восстановили оба форта. Здесь же нам запретили кого-либо трогать.

– Черномазых бездельников, говоришь? – в груди у меня закипела ярость. – Да как ты смеешь так говорить! Как твоя фамилия?

– Дж… Дженкинс.

– Лейтенант, – я кивнул своему адьютанту, – немедленно арестовать майора Дженкинса!

– Но, сэр… – майор мгновенно потерял всю свою самоуверенность. – Я… Вы… – Он так и не смог сказать что-либо членораздельное и дрожащими руками покорно отдал револьвер и саблю адъютанту.

Я не захотел более иметь дело с этим болваном. Ничего, скоро он ответит перед трибуналом за позорную сдачу Роквилла – вряд ли его получится привлечь за оскорбление негров. А именно этого я простить не мог.