Медаль за город Вашингтон

– Именно повесят. Вы не ослышались, полковник. Более того, вашей задачей будет это сделать, даже если вы не получите от меня других распоряжений. Виселицы подготовьте заранее. Или, еще лучше, воспользуйтесь теми дубами, – и я показал на рощу виргинских вечнозеленых дубов, которыми я когда-то точно так же воспользовался. Разве что казнили мы тогда всего лишь пару десятков мятежников.

– Так точно, сэр! – по голосу Чиверса я понял, что он далеко не в восторге от того, что ему предстояло сделать, но приказ мой он выполнит. А то, что ему все это не нравится, – так это его личное дело. Что поделаешь, замены для него у меня нет. Пока нет.

– Разрешите идти? – спросил меня полковник.

– Идите.

В Оранжбург мы отправились сразу после этого разговора. В феврале шестьдесят пятого года это был тенистый и весьма приятный городок, известный как Garden City – город-сад. По моему приказу центральную его часть сожгли, оставив только церковь, в которой мы устроили госпиталь для заболевших оспой, да две или три улицы, которые сгорели не полностью. Но и они теперь пришли в уныние – вероятно, у местного населения попросту не хватало средств. И правильно, подумал я. На других же улицах многие здания худо-бедно восстановили, но тут и там зияли пустыми проемами окон все еще не полностью обвалившиеся остовы сгоревших тогда зданий.

Южнее и западнее центра, у самой реки Эдисто, располагались домики бывших рабов, а северо-восточнее находился комплекс зданий Оранжбургской Женской академии, некогда весьма престижной. Во время войны ко мне пришла ее директор и долго умоляла меня пощадить академию. Я распорядился оставить один учебный корпус, одно из общежитий и церковь, а все остальное уничтожить. Сожженные тогда здания успели снести, но три сохранившихся и сегодня были в неплохом состоянии, хотя с началом Второй Реконструкции их заняли солдаты 75-го Цветного полка. Что они сделали с ученицами и их учительницами, не знаю – да и, наверное, знать мне это ни к чему. Но внутри все было загажено, и я мстительно приказал командиру оставленного здесь взвода этого полка вычистить все внутри первых двух зданий, а затем уходить в Эйкен.

После того, как все заселились – кто в общежитие академии, кто в дома, реквизированные у местного населения, как белого, так и черного, – артиллерия начала готовить позиции в том месте, где сходились дороги из Сент-Джорджа и Холли-Хилла. А я еще раз осмотрел ландшафт и наметил направления действия конницы и пехоты.

«Ну что ж, торговец хлопком и живым товаром, именующий себя генералом Форрестом, – подумал я насмешливо, вспомнив, кем мой оппонент был до Мятежа. – Если ты идешь на Колумбию, то тебе придется либо пройти здесь, либо сделать огромный крюк. Насколько я тебя знаю, ты выберешь первое. Вот тут-то мы тебя и встретим. И я сделаю то, что не успел сделать во время той войны – поймаю тебя и вздерну на самом высоком дереве в округе».

1 сентября (20 августа) 1878 года. Вашингтон

Капитан армии Северного Мэриленда Александр Смолл, он же Алексей Иванович Смирнов

«Like a hot knife through butter»[43], – восхищенно пробормотал один из пулеметчиков, когда Сильвер-Спринг скрылся где-то позади за поворотом. Действительно, мы вихрем промчались через весь город, практически не встречая сопротивления…

Еще до рассвета по позициям янки в Сильвер-Спринг начала работать артиллерия, а затем на них пошла в атаку наша конница. После нескольких нестройных залпов со стороны защитников пригорода всадники сделали вид, что отступают, хотя потерь они не понесли вообще. И когда воодушевленные мнимой победой янки начали азартно преследовать отступающих, появился наш поезд. То, что за сравнительно небольшое время сделали наши пулеметчики, оказалось достаточным, чтобы враги в панике стали метаться под шквальным огнем, а потом начали массово сдаваться в плен. А мы поехали дальше.

«Генерал Джон Хант Морган» – так мы назвали наш бронепоезд – обстрелял форты де Русси и Стивенс, и мы, не сбавляя ход, помчались дальше. Состоял наш состав из двух паровозов, по одному с каждой стороны, трех платформ с вооружением, двух пассажирских вагонов и двух грузовых, с боеприпасами. Все они были блиндированы – пушку они не остановят, русский пулемет, наверное, тоже, а вот пулю из «Спрингфилда» очень даже неплохо держат.

За нами следом двигались два таких же блиндированных поезда – «Генерал Томас Джонатан Джексон» и «Генерал Альберт Сидни Джонстон». Замыкал наш растянувшийся почти на милю караван инженерный поезд «Генерал Роберт Эдвард Ли» – его мы так назвали, потому что сам генерал Ли начинал свою карьеру военным инженером и лишь потом стал неплохим командиром.