Медалон

«Как тяжело, должно быть, Тардже возвращаться в Цитадель после дезертирства из корпуса, — думала Р'шейл. — Может, он потихоньку умирает внутри?»

— Он такой отважный! — с грустным вздохом произнес женский голос.

— Он предатель, — сказал кто-то еще.

— Говорят, ему прочили место следующего Лорда Защитника.

— А теперь ему прочат место трупа, — выдал какой-то остряк. Часть услышавших его засмеялась, остальные печально покачали головами.

Колонна с эффектной синхронностью остановилась перед Большим залом — или, теперь уже, Залом Франсил. Лорд Защитник и Гарет Уорнер, стоящие на высоком крыльце, спустились к вновь прибывшим. Р'шейл подивилась, что община с самого начала не взяла дело Тарджи в свои руки, а позволила заниматься этим защитникам. Она почти не сомневалась, что увидит здесь Кворум а полном составе, готовый тут же зачитать предателю приговор. Однако Тарджа был капитаном защитников и плюс ко всем остальным своим преступлениям считался дезертиром. Возможно, Джойхиния решила, что наказание, идущее от защитников, будет более подходящим. Драко повернулся в седле и обратился к Лорду Защитнику.

— Как бы мне хотелось услышать, что они говорят, — раздался чей-то шепот. В толпе воцарилась странная тишина, зрители старались уловить хоть несколько слов разговора старших офицеров у ступеней зала. Воздух казался заряженным, словно перед летней грозой. Будто вся Цитадель затаила дыхание и замерла в ожидании.

— Милорд Защитник, для меня честь передать в ваши руки дезертира Тарджаниана Тенрагана, — провозгласил лорд Драко. Он явно наслаждался вниманием публики. Нечасто Первому Копью Верховной сестры удавалось непосредственно участвовать в подобных событиях. Драко сделал то, с чем не мог справиться Дженга, — он поймал Тарджу.

— Он сопротивлялся? — спросил Лорд Защитник, окинув пленного взглядом.

— Он успокоился, когда понял, что ему не уйти.

— А остальные мятежники?

— Он пришел один, — ответил Драко. — Принимая во внимание, что Верховная сестра приказала доставить его живым, я подумал, что допрос лучше оставить вам.

— Мудрое решение, — пробормотал Лорд Защитник, — он скорее умер бы, но не выдал своих. Приведите его.

Тардже было все прекрасно слышно — он перекинул ногу через седло и неловко спрыгнул на землю, прежде чем кто-нибудь успел к нему подойти. Пленник подошел к ступеням крыльца и поклонился лорду Дженге. Связанные за спиной руки не позволили ему проделать это достаточно изящно.

— Приветствую вас милорд. Командующий, — любезно проговорил Тарджа. — Очаровательное утро для казни, вам не кажется?

— Тарджаниан, может, все же стоит принять хоть немного более раскаявшийся вид? — не сдержался лорд Драко.

— И разочаровать этих милых леди? — и Тарджа подбородком указал на переполненные балконы. — Нет, полагаю, не стоит. Кстати, как там матушка? Я думал, она будет рада засвидетельствовать возвращение домой своего блудного сына.

— Возможно, в этот самый момент Верховная сестра подписывает приказ о твоем повешении. Препроводите преступника в камеру, — приказал Лорд Защитник Гарету. — И обыщите его.

— Я уже обыскивал его, милорд, — сказал Драко.

— Обыщите еще раз, — велел Дженга Гарету.

Р'шейл удивилась — Дженга выглядел недовольным, что Тарджу поймал именно Драко.

— Милорд, — отсалютовал командующий. Повинуясь короткому взмаху его руки, к арестованному подбежало несколько защитников, но Тарджа, оттолкнув их плечом, прошел мимо лордов вверх по ступеням и, обернувшись перед огромной бронзовой дверью Зала Франсил и насмешливо поклонившись толпе, исчез внутри.

Глядя ему вслед, Р'шейл вдруг поняла, что ей больше не важно, встретится она с Джойхинией или нет. Длившиеся шесть недель молчаливые дебаты с той, кого она раньше считала матерью, вдруг потеряли свое значение. Ярость и обида тоже вдруг стали казаться мелкими и незначительными. Питавшую их энергию следовало направить в иное русло. Загадочная малышка, встреченная ей ночью у реки, была права — пришло время забыть об обидах. У Р'шейл имелись куда более важные дела.

И первое дело — найти способ спасти Тарджу.

Глава 25

«Боль — интереснейшее поле для исследования», — решил Тарджа. В этой области он стал почти что экспертом. За последние несколько дней у него была масса возможностей поразмышлять на эту тему, поэкспериментировать, сколько может выдержать человеческое тело, пока разум не погрузится в темноту благословенного забвения, где не существует понятия боли. Самым неприятным в этих экспериментах было то, что всякий раз, когда он приходил в себя, боль уже нетерпеливо поджидала его пробуждения.

Тарджа давно перестал подсчитывать нанесенные ему увечья. Пальцы обеих рук были переломаны, предплечья покрывали следы глубоких ожогов, несколько зубов было выбито, а синяков и кровоподтеков было столько, что они почти сливались в единое целое. Правое плечо было вывихнуто, на подошвах ног почти не осталось нетронутого пытками участка. На коже не было ни единой поры, которая не корчилась бы в муках. Холод камеры заставлял его дрожать, и даже такое незначительное движение вызывало нестерпимую боль.