Медальон (СИ)

Однообразная дорога сквозь лес привела нас к дому ведьмы, одиноко стоявшему в овраге неподалеку от большого озера. Я удивилась необычной конструкции хижины. Она будто создана самим деревом: его крупные ветвистые корни были прочными стенами, а сам его толстый ствол — крышей. Вход в жилище настежь распахнут. Румит и Гефокс хотели ринуться к дому, но Эломир тростью преградил им путь:

— Не стоит. Она меня хорошо знает. Я должен войти туда первым.

Хромая, старец решительно зашагал внутрь и скрылся в темноте.

— Ступайте сюда! — прокричал он оттуда. Мы тут же кинулись на зов.

В доме стоял омерзительный запах. От него желудок выворачивало наизнанку. «Аромат» был как от сгнивших цветов. Я прикрыла нос рукавом платья, чтобы немного сбить эту вонь. Меня отпугивал не столько этот шлейф, сколько сама атмосфера и обстановка: стеллажи с какими-то склянками и пузырьками, развешанные на стенах непонятные растения и дохлые тушки зверьков. Но самое страшное было впереди. Старец сидел у кровати женщины и пытался привести ее в чувства, повторяя:

— Фрианталла, очнись! Это я, Эломир. Скажи что-нибудь! Фрия, — он проверил ее пульс, ладонью прикоснулся ко лбу и щекам. Ведьма никак не реагировала.

Румит и Гефокс склонились над чем-то на полу у напольного зеркала. Военачальник ногой перевернул комок, и я ахнула — в высохшей крови лежал бледный и скрюченный леший. Его глаза покрылись белой «пеленой», а губы посинели. На горле зеленоволосого было кровавое месиво. От увиденного меня сильно замутило и тут же вырвало тем, что я съела в обед.

— Лучше подожди пока на улице, — заботливо сказал Гефокс.

Я послушалась рыжеволосого и вышла из дому, а затем направилась к лошадям. В ближайшей седельной сумке отыскала флягу с водой, сделала несколько больших глотков и убрала обратно. Мне стало намного лучше.

Воины выволокли тело лешего за дом. Румит вернулся в хижину, а потом вынес оттуда что-то вроде лопаты — с деревянным черенком, ручкой и основанием с маленьким металлическим наконечником. Пока воины хоронили зеленоволосого, я все-таки решила снова зайти в дом ведьмы. Эломир с тростью в руке и чуть ли не вприпрыжку скакал от одного стеллажа к другому и перебирал разные баночки, при этом бормоча себе под нос.

— Может я чем-то могу помочь? — обратилась я к старцу.

— Что? А, да. Поищите склянку с названием «аммониак». Не могу найти. Наверное, проглядел или зрение уже подводит.

Прочесав несколько полок, я отыскала нужное и вручила старцу. Тот выхватил у меня из рук баночку, смешал ее содержимое с белой жидкостью и похромал к ведьме. Эломир поднес склянку со смесью к ее носу. Через несколько мгновений, она, наконец, пришла в сознание и прокашлялась.

— Фрианталла, слава Великим Силам, ты жива, — обрадовался старец, хватаясь за сердце.

Ведьма с усилием привстала, запахнув как следует шерстяную накидку, и произнесла:

— Проклятие, что ты тут делаешь? А это еще кто? — она окинула меня презрительным взглядом.

— Не переживай, я все объясню. Тебе надо немного отдохнуть и прийти в себя.

— Я и приходила в себя, приняв зелье, — буркнула ведьма, — а ты меня разбудил, не дал мне это сделать. Ладно, рассказывай.

В хижину вошли запыхавшиеся Гефокс и Румит и уставились на Фрианталлу. Она оглядела их зелено-янтарными глазами и внимательно посмотрела на военачальника.

— Вижу, история будет захватывающей, — усмехнулась Фрианталла и указала Эломиру на графин на столе. Тот без лишних вопросов принес его и кубок, стоящий с ним рядом.

Пока ведьма пила из графина, старец поведал обо всех событиях, от начала и до конца. Его рассказ дополнили воины и даже я. Однако и Фрианталла поделилась с нами историей не менее занятной заварушки с Дэлином, Катей и лешим Орэстом.

В доме повисла тишина. Долгую неловкую паузу нарушил Эломир:

— А я думал, что ты изменилась, — сказал он с сожалением в голосе.

Ведьма в ответ зло усмехнулась и фыркнула:

— Мало кто меняется. Ты и сам это прекрасно знаешь. Тем более я и так многим пожертвовала, чтобы все это получить.

Старец внезапно покраснел, затрясся и вскрикнул:

— Значит, и смерти Арканы и Алоиса для тебя все же были жертвами? Зря я тогда не послушал инквизитора.

— Не смей говорить про мать и брата! — заорала ведьма, швырнув кубок в ближайшую стену. — Так и отдал бы меня сейчас палачу. Давай, чего медлишь? — вскипела Фрианталла, разведя руками.

Они сцепились словно кошка с собакой, предъявляя друг другу разные обвинения. Мы втроем с Румитом и Гефоксом переглядывались и молча наблюдали за этой перепалкой. Нам стало понятно, что ведьма и старец — дочь и отец. А с их семьей произошла трагедия, из-за чего они до сих пор не ладят. Так о каком же долге Фрианталлы перед Эломиром шла речь? Может, старец думает, что по вине ведьмы погибли его жена и сын, и поэтому дочь ему теперь что-то должна? Но ведь умерших это уже не вернет. Какой-то дурацкий спор ни о чем.

— Прекратите оба! Вы забыли, что мы здесь с другой целью? — цыкнул на них Румит, очевидно не выдержав этой ругани.

Разъяренные Фрианталла и Эломир обратили наконец на нас троих внимание и быстро стихли.