Медальон сюрреалиста

Светлана скучала в приемной Лодейнопольного кирпичного завода, куда помог ей устроиться Александр Венедиктович. В стране творилось нечто невообразимое — республики нерушимого Союза откалывались одна за другой, провозглашая собственную независимость. Цены росли, национальная валюта девальвировалась, предприятия останавливались. Их завод еще кое-как работал, но ходили слухи, что производство вот-вот свернут и это будет сопровождаться глобальным сокращением штата. Секретариата это тоже касалось, поэтому Светлана жила в ожидании худшего. Она знала, что новую работу в ее возрасте и с ее мизерным стажем ей будет найти крайне сложно. Особенно в маленьком городке, где раньше с рабочими местами было не все гладко, а теперь их вообще нет, осталась одна коммерция.

Она все чаще вспоминала старуху с Сенной площади, которая пророчила развал страны. Какая-то бабка знала то, что могло быть известно лишь единицам. Может, она бывшая сотрудница КГБ? Или ясновидящая? На ясновидящую старуха походила больше, чем на комитетчицу. Она еще говорила про медальон: «Это не ценность твоя, это твоя беда. Проклятый он цыганским проклятием. Кто его носит, тот свою жизнь разрушает».

Медальона у Светланы уже не было. Как-то, коротая вечер у сестры за бокалом домашней наливки, поддавшись сентиментальным чувствам, она решила отдать его Виолетте.

— Хоть какая-то память останется у нее обо мне и об отце, каким бы он ни был. Я его хранила, пусть теперь моя дочь хранит, а потом внучка. Знаешь, — пьяно хохотнула Светлана, — Санчо мне потом признался, что этот медальон чудодейственный. Что будто бы он стирает границы между людьми. Вот, допустим, простушка с медальоном принцу будет казаться ровней, и, наоборот, принца с таким медальоном все будут принимать за своего — хоть аристократы, хоть бродяги. Вранье, конечно, но Санчо сказал, что благодаря этому медальону у нас с ним все закрутилось.

— Проходимец твой Санчо! — разозлилась сестра. — Задурил тебе голову. А много ли молоденькой девчонке надо? Ну, ты сама знаешь все лучше меня.

— Зато у меня была сумасшедшая любовь! А у тебя, Вер, была любовь? — подмигнула Светлана.

— Почему же была? И сейчас есть. Я своего мужа люблю, вон он сколько для нас с Виолочкой сделал.

— Да разве же это любовь? Это не любовь, это… — Света сосредоточенно стала подбирать нужное слово, — это благотворительность!

— Много ты понимаешь! По-твоему, любовь — это обжимание по углам и дитя в подоле! — возразила сестра. — А с твоим мужем Виктором чем тебя любовь не устроила?