Медальон Великой княжны

– Да нет, Вань. Все я о тебе знаю. И даже больше, чем ты себе вообразить можешь, — доставая из пачки новую папиросу и закуривая, проговорил Василий, выпуская в лицо Скороходову струю сизого едкого дыма, так что тот даже поморщился. — Извини, к дорогим сигаретам не привык. А что касается судимости, так меня полностью реабилитировали. Это раз. Доносик твой в моем деле до сих пор болтается. Это два. А еще, и это уже будет три, у тестя твоего, Николая Дмитриевича, — при этих словах Иван заметно побледнел и даже как-то дернулся, — брат был, кадровый военный, так вот его по доносу какой-то штабной сволочи, вроде политрука, в тридцать седьмом расстреляли. Если он, Ваня, о твоих старых делишках проведает, даст он тебе пинка не только из своей квартиры в многоэтажном Доме на набережной, но и из Москвы, и поедешь ты, Ваня, вторым секретарем горкома в какой-нибудь, скажем, Вышний Волочек, и это еще в лучшем случае, а то, может, и простым инструктором райкома. Жена твоя Валя с тобой, конечно, тут же разведется, потому что сытая жизнь у папочки под крылом ей дороже, чем старый неудачник. Дочь твоя старшая и так с тобой не разговаривает, осталась в Ленинграде и даже писем не пишет, не может забыть, как ты через три месяца после смерти ее матери второй раз женился. Сын тоже своей жизнью живет. Так что останешься ты один на старости лет в провинциальной глуши, пить начнешь, печень посадишь и загнешься года через два-три. А потому, Ваня, сиди тихо и не пыли, а то жена твоя Валя может случайно о чем-нибудь догадаться.

Видно, Курносов все правильно изложил, потому что у Ивана даже руки ходуном заходили.

— Ты как, гнида, все вынюхал? Ты что, следил за мной? Урка вонючая!

— Фу, какой слог, а еще партийный работник, — сморщился насмешливо Василий. — Ты вот что, Иван, чем гадать, что да как, верни для начала Павлу медальон, а уж потом мы продолжим нашу беседу, а то он, видишь ли, сильно по этому поводу переживает. А я ему обещал, что медальон к нему вернется, к законному владельцу.

Павел, который все это время хмуро слушал их беседу, пытаясь разобраться, кто из них прав и кто ему друг, встрепенулся и решительно шагнул вперед.

— Верни медальон, Иван.

— Медальон? — протянул Иван, издевательски тараща на него глаза.

Вот тут Павел ясно понял, кто ему друг.