Медальон Великой княжны

А княжны те ничего, хорошенькие. И правильно Ванька ему говорил про Марию-то. Павлухе она тоже с первого взгляда приглянулась. Да и правду сказать, он таких вот красавиц и не видал. Высокая, пышная, с румяными щечками и улыбается так лучисто, так приветливо, и глазищи голубые-голубые. И вот что удивительно, царская дочка, во дворцах росла, а говорит просто и о простом. Два дня назад, в саду, когда гуляли, семейство кажный день под конвоем на два часа в сад выпускали, сама к ним подошла, заговорила. Спросила откуда, сколько лет, кем работали, где и так просто все, по-приятельски. Павел сперва засмущался, а потом сам не заметил, как разговорился с ней. А вот другая княжна, Татьяна, та совсем другая. Очень на императрицу похожа и заносчивая такая. Ходит, нос задрав, хотя тоже красивая, тощевата только. И уж больно важная, на лице так и написано, что никто тут ее мизинца не стоит. А все же и она, и старшая их Ольга, и младшая, девчонка совсем, все чего-то делают, шьют, вышивают, даже стряпать умеют. И одеты скромно.

И очень уж они молиться любят. Павел сам, когда в карауле стоял, слышал сквозь двери, как они песни духовные пели и как вслух читали. Да-а. Не такими он представлял царских дочек. Думал — все нафуфыренные, капризные и избалованные. А они совсем другие.

Рядом с ним раздался новый взрыв грубого похабного смеха.

Павел поежился и вышел из караулки. Не нравилось ему в этом доме, не нравилось.

— Слышь, а чего это сегодня гулять не ходили? — спросил Павел у стоящего в коридоре угрюмого латыша.

Эти латыши, а может, и не латыши, были ребята неразговорчивые, и Павлуха от них старался держаться подальше. Ванька ему шепнул, что они подчиняются напрямую начальнику местной ЧК, а это не та компания.

— Не ходили — значит, не ходили, — негромко, с чуть заметным акцентом ответил латыш. — Твоя забота какая?

— Да просто спросил, — любопытно вытягивая шею, чтоб заглянуть в чуть приотворенные двери царских комнат, спросил Павел.

Сегодня, принимая караул, он вместе с разводящим, как всегда, заходил в комнаты семьи, чтобы убедиться, что все пленники на месте. Дурацкая затея. Куда им деться? Но дело не в этом, а в том, что, кроме наследника, все остальное семейство выглядело вполне благополучно, и почему гулять тогда не идут?

— Чтоб на тюрьму больше похоже было, в тюрьме тоже не всякий день выпускают. Сам-то в тюрьме не сидел?

— Бог миловал, — хотел перекреститься Павел, да не успел.

— Нет теперь Бога, — глянул на него латыш, да так, что у Павла рука онемела.