Медбрат Коростоянов (библия материалиста)

Рассматривать будем только темы из серии «до». К ним цитаты запомнить много проще, притом устоялись давно в обиходе. Навроде: «вмоигоданедолжносметьсвоесуждениеиметь» или «ятебяпородилятебяиубью». Дошло? Поехали. Основные схемы. Для Гоголя. «Образы помещиков в поэме «Мертвые души». Если про Чичикова? Тоже сгодится. Знаете, как? Если бы у рыб была шерсть, в ней бы водились блохи. Схожий принцип. «Печорин и горцы», под это вообще все, что угодно о герое и его времени, общую картинку сейчас нарисуем. И не растекайтесь лапшой по литературному древу, вы не в Литинститут сдаете, лишь бы связно и более-менее по течению, желательно без грамматических ляпов «седел Ваня на крильцэ». Не всегда как слышится, так и пишется. При малейшем сомнении подбирайте синоним, о коем вам досконально известно – пишется так, а не иначе. Теперь накатаем образец. К примеру, «Емельян Пугачев, как прообраз русского народного революционера».

Тра-ля-ля. Тра-ля-ля. Отсюда любое ответвление можно сделать самостоятельно, каким бы ни случилось задание. Хоть о подковерном интригане Швабрине, хоть о несправедливо пострадавшей Маше Мироновой. Все равно, станции под названием «Русскийбунтбессмысленныйибеспощадный» вам никак не миновать. Кстати, и цитатка на слуху. Поняли теперь, отчего так, и больше никак? Дальше выкручивайте все, что возможно и все, что захотите. Главное, помните. Времена нынче новые, да вот преподаватели старые, многие – пережитки еще мирно упокоившейся брежневской эпохи. Потому не стоит ваять собственное мнение, необоснованно утверждая, будто донской казак Емелька и его подручный башкир Салават Юлаев (Знаете такой хоккейный клуб? Ах вы, умницы мои!) числились соловьями-разбойниками с большой дороги, а государыня-императрица, напротив, народной благодетельницей. К тому же, какой именно приличествует моральный профиль сочинениям согласно до сих пор не утвержденному демократическому канону капитализма, все равно никто еще не предугадал. Так что, по старинке, по старинке, целее будете. И проверяющий, древний сохатый лось с пастбищ соцреализма, украдкой утрет слезу над выведенной дрожащей рукой пятеркой. Или четверкой, в крайнем случае. И опять. Тра-ля-ля. Тра-ля-ля. До глубокой ночи, которая в студенческой среде начинается примерно часа в четыре утра. Но перед смертью не надышишься, так что на рассвете меня – нет, не казнили, с чего это вам взбрело в голову, – всего лишь отпустили поспать. В любой из наличных коек на вольный выбор, а сами мои гостеприимные хозяева отправились по соседям делиться впечатлениями. Это уж как завсегда водится. Нет нашей интеллигенции, бывалой и начинающей, житья, если не растрезвонят по всему белу свету о грошовом везении. Чтоб вернее сглазить удачу и заодно привлечь колеблющихся недругов бесповоротно на сторону врагов. Кусок ослятины присутствует во всякой сущности, даже в самой благородной по натуре.

Проснулся я лишь около полудня. Как отрубило меня обухом топора. Ведь, строго говоря, вторую ночь без полноценного сна, опасливый приход «кемарчука» на разгромленной Катиной кухне не в счет. Работодателей моих не было уже в помине, наверное, терпели крестные мучения в экзаменационной аудитории, корпя глубокомысленно над заданным «лучом в темном царстве» или тароватой «тварью, право имеющей», или еще какой орошенной абитуриентскими горчайшими слезами расхожей банальщиной. Но, к чести их, да будет помянуто! Расчет со мной произвели аккуратнейший. Граненым, вагонным стаканом прижатые три тщедушные стотысячные бумаженции, и к ним записка. Не шедевр, но за душу взяло. «Вам спасибо. Побежали. Кушайте на здоровье, что хотите, и будьте, как дома. Привет».